Этой сеткой он и накрылся перед рассветом, когда залег на весь день в своем окопе.
Несмотря на долгие и кропотливые приготовления, Волжин встречал рассвет не без волнения: вдруг окажется, что маскировка никуда не годится, и его сейчас же обнаружат вражеские наблюдатели?..
Но вот уже взошло солнце, а все было тихо. Волжин успокоился, почувствовал себя увереннее. Первый шаг, очевидно, сделан неплохо: маскировка получилась надежная, его никто не видит, он теперь человек-невидимка.
Где-то слева загрохотали вражеские минометы и дал несколько очередей пулемет. Звуки были очень знакомые, обыденные, но воспринимались они иначе, чем в траншее: казались гораздо громче и… страшнее. Волжину хотелось оглянуться назад, на своих, но оглядываться нельзя. Может, лучше было бы не кончать снайперскую школу? Сейчас он сидел бы со всеми солдатами в траншее. А, может, нужно было бы не идти в армию, а остаться, как ему предлагали, на заводе? Он стоял бы у станка или сидел бы в цеховой конторе, и ему ничто не угрожало бы?.. «Смотря на каком заводе!» — мелькнула мысль, и ему стало стыдно. Он вспомнил, как работают на заводах в Ленинграде: под артиллерийским обстрелом, под бомбами.
«Уж не трусишь ли ты, Волжин? — сказал он сам себе, и гордость запротестовала в его душе. — Нет, трусом я не буду никогда, ни за что! Лучше умереть, чем быть трусом».
«Глупости лезут в голову, — подумал он. — Надо дисциплину в мыслях навести, чтобы шли строем, а не болтались как попало. Что сейчас главное? Главное: сегодня же открыть личный снайперский счет, показать, что не зря дали мне снайперскую винтовку! Выследить врага — вот что сейчас требуется. В этом сейчас вся моя жизнь. Я должен решать свою задачу всеми силами души. И я ее решу, чего бы это ни стоило».
Думая так, он не отрывал глаз от бинокля, не торопясь, внимательно, придирчиво оглядывал бугорки, кустики, заросли бурьяна в нейтральной полосе, где могли быть ОП вражеских снайперов.
Из немецкой траншеи выстрелили. Волжину показалось — прямо в него. Но даже свиста пули не было слышно — немец стрельнул совсем в другую сторону.
«Стукнуть по этой бойнице? — подумал Волжин. — Или не стоит? Солдат мог выстрелить и сейчас же отойти от бойницы. Нет, стрелять так не годится. Сделать надо вот что».
Он нацелил винтовку на бойницу, в которой видел вспышку выстрела, думая: «Если он еще выстрелит, я стукну его прежде, чем он укроется за стенку или нырнет вниз».
Но солдат больше не стрелял.
