Но более всего его поразила собственная реакция на рассказ Вершинина. Отчего ему было неприятно слышать, как тот рассказывал о Вере? И ещё более неприятно было представить ситуацию, в которой Вера не отказалась бы продолжить знакомство. С каких пор, ему стало не безразлично, с кем водит знакомства скромная гувернантка Уваровых? А ещё ему припомнился стройный стан, который облепила мокрая одежда в тот день, когда он вытащил её из пруда, тонкий цветочный аромат, что он ощутил, когда поцеловал её на галерее, едва коснувшись губами гладкого чистого лба. А ведь хотелось сжать в объятьях, притиснуть к себе, чтобы ни дюйма не осталось между ними. Похоже, он увлёкся этой девицей и, именно, потому рассказ Вершинина был ему неприятен.
Дойдя до своего парадного, Бахметьев был уже убеждён в том, что Верочка ему не просто интересна, но пробудила в нём некие желания. Впрочем, о том, чтобы завести интрижку с mademoiselle Воробьёвой, не могло быть и речи. Девица не из тех, с кем можно провести время без всяких обязательств, а вздыхать без толку, и уж тем более ухаживать за ней он не собирался. Потому нужно немедля выбросить из головы все мысли о ней.
«Клин клином вышибают, - пожал плечами Бахметьев. – К примеру, можно поволочиться за Олесей. Генеральская дочь даже очень хороша! К тому же маменька все чаще твердит о том, что давно пора обзавестись семьёй, а mademoiselle Епифанова – вполне достойная партия. Чем не повод, чтобы порвать с Ольгой? Не станет же она чинить препятствия счастию собственной племянницы?» Размышляя подобным образом, Георгий Алексеевич поднялся на второй этаж и постучал в двери своих апартаментов.
Его денщик торопливо отпёр замок и впустил барина в апартаменты.
- Ваше сиятельство, - обратился он к нему, - сегодня почту из Бахметьево переслали, - указал он на серебряный поднос заваленный корреспонденцией.
- Отнеси в кабинет, - бросил Бахметьев. – И вина подай.
Устроившись в кресле, граф быстро пробежал глазами почту. Приглашения, поздравления с прошедшими именинами, письмо от матери, наверняка, полное упрёков в том, что он давно не появлялся в родовом имении.
На глаза ему попалось письмо от княгини Уваровой. Сломав печать, Георгий Алексеевич вынул надушенное послание. Елизавета Петровна приглашала посетить её именины, которые должны были праздновать ровно через седмицу. Отказать старой княгине было неловко, потому, достав чистый лист бумаги, Бахметьев набросал несколько строк, ответив согласием на приглашение.
