Тем днем у нее резко поднялась температура. Мама сделала вывод, что дочь простыла под дождем, а Вера не стала говорить ей, что промерзла она на том идущем от Алины холоде. Неделю она проболела и даже пропустила первый звонок в школе. В одну из ночей Вере стало особо плохо, ее отвезли в больницу, но утром девочка вдруг проснулась здоровой, без температуры и озноба, только с сильной слабостью. Ее продержали для верности еще пару дней, затем выписали. И уже дома Вера узнала страшную весть: Алины не стало. Подруга успела вернуться домой, к себе на Север, и даже сходила на первый звонок. Но в одну из ночей, в ту, когда Веру увезли в больницу, уснула и больше не проснулась. Взрослые, сочувствуя горю старухи Медведевой, которая от такой вести сразу слегла, шептались о сердечной недостаточности, кляли Север с его непригодным для детей климатом и отсутствием витаминов. А Вера… Вера замкнулась в себе и молчала неделю, чувствуя какую-то непонятную вину перед подругой. Будто не сказала той самого главного. Мама плакала, обнимала ее и пыталась растормошить, думая, что дочь так глубоко переживает смерть подруги. Вера даже не ходила ту неделю в школу. А в один из дней она спустилась во двор, сходила за дом и выкопала спрятанный под елкой их последний с Алиной «секретик» – фантик от жевательной резинки. И зачем-то отдала его встреченному во дворе Степке.
– Это тебе от Алины, – сказала она, чувствуя неловкость от того, что выдала оторопевшему мальчишки последнюю тайну своей подруги. Но почему-то понимала, что так надо сделать, будто Алина ее попросила. Надо сказать, Степка тогда повел себя по-взрослому: объявил всем друзьям, что Алина была его невестой, и если бы не ее смерть, они когда-нибудь бы поженились. Степке все сочувствовали, а он гордо носил фантик в нагрудном кармашке школьной рубашки («у сердца») еще долго. Потом, спустя уже годы, Степка женился первым из их дворовой компании, уехал с женой жить в другой район, с Верой отношения не поддерживал. Но до нее дошли слухи, что свою дочь он назвал Алиной. То ли просто имя ему нравилось, то ли не забыл свою первую поклонницу.
…Вера в мыслях о том далеком случае из детства подъехала к дому, поставила машину на обычное место и открыла дверь. И тут же услышала раздающийся с ее двора ужасный грохот, сквозь который прорывался женский вопль:
– Люди добрые! На помощь!
Влад решил ехать к девице не с самого утра, а уже во второй половине дня, когда та наверняка уже должна была встать. Впрочем, думал он в этот момент не об отдыхе девушки, а о том, что сам ненавидит вставать рано. Он – ночная птица. Какое это блаженство – не идти против привычек и потребностей организма. Пожалуй, он больше выиграл, чем потерял, когда променял обеспеченную жизнь топ-менеджера на занятие, о котором предпочитал не распространяться во избежание дотошных вопросов шокированных собеседников. Те, кому он нужен, его сами находят.
