— Жива? — удивился Гуннар.
Он склонился к маленькому телу, бережно поднял на руки и поспешил вниз, туда, где качаясь на волнах его ждал его корабль. А там, среди тех, кто остался на борту был и старик лекарь.
— Продолжайте искать выживших, — ободренный такой находкой вскричал торговец. Его сын поспешил за ним.
Через час с лишним, широкий корабль Гуннара покинул страшный берег. Никто не захотел остаться в этом страшном мертвом месте на ночлег. Девочка, которую нашел его сын, оказалась единственной выжившей. Лекарь извлек стрелу и заговорил кровь. Затем приложив к ране перемолотые травы, он перебинтовал плечо малышки чистой тканью.
— Ей повезло, что болт не попал в кость, — сказал он после Гуннару, стоявшему на носу лодки, рядом с Гайре, — Она могла бы остаться калекой.
Торговец обернулся назад, туда, где на тюках ткани лежала укутанная пледом маленькая девочка. Олав сидел рядом с ней, с любопытством разглядывая ее лицо. Когда она, застонав, пошевелилась и внезапно открыла глаза. Сын торговца улыбнулся ей и легко сжал маленькую хрупкую ладонь.
— Мама, — только и произнесла девочка и внезапно заплакала.
— Не надо, — Олав погладил ее руку, оглядываясь на лекаря. Старик, заметив, что ребенок пришел в себя, уже спешил в их сторону.
— Как тебя зовут? — Финн посмотрел ей в глаза.
— Кири, — шмыгнув носом, ответила девочка.
— Расскажи мне, что произошло с вашей деревней? — спросил подошедший Гуннар.
— Я не знаю, — жалобно пропищала девочка, — Я помню только, что мама разбудила меня, и вместе с братом вытащила через окно и велела бежать. А потом я видела, как в дом ворвались эти люди… и они убили всех, — она заплакала, — И маму и брата, и отца! — невольно дернувшись, Кири тут же закричала от пронзившей ее плечо острой боли. Гуннар вздрогнул и велел Финну дать ей какое-нибудь обезболивающее питье.
— И желательно, чтобы она немного поспала, — добавил он.
Финн кивнул и полез в свою сумку с травами. Через некоторое время он дал малышке питье и она уснула, вся в слезах. Олав так и остался сидеть у ее изголовья, по-прежнему сжимая здоровую руку девочки в своей.
— Что ты будешь делать с ней? — спросил его Гайре, когда Гуннар вернулся на нос корабля.
— Еще не знаю, — ответил торговец, — Заберу ее домой, а там видно будет.
Гайре улыбнулся и посмотрел на безмятежную гладь озера, раскинувшегося по оба борта его плоскодонки. Затем прикрикнул на гребцов и затянул песню, которую тут же подхватили и те, что сидели на веслах, и те, что отдыхали, ожидая своей очереди, чтобы сменить гребцов. Они пели о доблестном возвращении на родину. О женщинах, ждущих их у горящих очагов, о битвах и пирах в небесных чертогах.
