— Пойдем, я покажу тебе квартиру.
Мы заходим внутрь, и я поворачиваюсь к нему.
— Вау, — говорит Джек. — Это место должно быть чего-то стоит.
— Да, ты еще не видел открывающегося вида, — я тяну его в сторону балкона.
— Поразительно, не правда ли?
— Сама квартира, как и окружающий вид так же способны вызвать приступы мании величия, — нежно говорит он. Мы стоим в тишине в течение минуты, смотря на парк, потом он поворачивается ко мне. — Где проказник?
— Спит.
— Опять?
Я смеюсь, потому что с Джеком мне очень легко.
— Хочешь хорошего кофе?
— Что за вопрос?
— Пойдем.
Я включаю какую-то музыку, и мы сидим на диване, попивая капучино.
— У тебя голова дом советов, поэтому что ты знаешь о Кроносе?
— Странный вопрос.
Я делаю глоток горячей жидкости.
— На днях услышала от кого-то и вдруг поняла, что я ничего о нем не знаю.
— Я не силен в греческой мифологии, но, по-моему он был Богом, который съел своих детей. Он также известен под другими именами Сатурн, или Отец Времени.
— Бог, который съел своих детей?
— Да, он хотел остановить пророчество, что его собственный ребенок свергнет его или что-то в этом роде.
Я с сожалением киваю, мне совсем не нравится то, что он говорит. После того, как Джек уйдет, я проведу свое собственное расследование.
— Ты счастлива, Лана?
— Нет, — говорю я, прежде чем могу остановить себя.
Его чашка кофе замирает на пол пути к губам.
Я прикрываю рот кончиками пальцев, понимая, что сболтнула что-то ни то. Я не могу рассказать ему о Кроносе, поэтому начинаю выдумывать.
— Нет, стой. Я просто сказала, не совсем то, что имела ввиду. Я не совсем несчастлива, — я опускаю подбородок на руку. — Но ты же знаешь, что я чувствую к нему. Это своего рода пытка, так любить кого-то, кто не любит тебя. Я словно мертвая оса, плавающая в его бокале с шампанским. Я разрушаю его совершенную жизнь, его превосходные планы, — и все же это даже слишком, чем правда. Блейк не счастлив. Есть что-то, что разрушает его изнутри, но он не скажет мне, что это такое.
Джек ставит свою чашку на низкий столик.
— Ты несчастна, милая моя, — говорит он с таким сочувствием, что я вдруг, наполняюсь жалостью сама к себе, и пытаюсь сморгнуть выступившие слезы. Джек тянет руку, чтобы меня обнять.
— Не трогай ее.
Ожесточенность, прозвучавшая в словах, заставляет меня вздрогнуть. Я поворачиваю голову и вижу Блейка, стоящего в дверях гостиной. Мы не слышали, как он вошел, видно его шаги заглушили толстые ковры и музыка.
Его лицо, словно грозовая туча. Я виновато вскакиваю, мои щеки пылают, и в этот момент понимаю, что ничего плохого не сделала. Мы не сделали ничего плохого. Из-за чувства невиновности, мой голос становится сильным.
