— Ты мне еще жениться предложи! Чертов номад! — произнес Марик подчеркнуто наигранно, чтобы Казах случайно не заметил приступ раздражения, внезапно нахлынувший на стража.
«Да, одни считают меня законченным психом, другие отвязным раздолбаем, третьи просто мерзавцем, — подумал Верзер, — а ведь я совсем другой, я… — тут он застопорился, — хрен его знает какой… может быть, все они правы, все: и первые и вторые, и третьи, а может… может… да ну ее в жопу, эту рефлексию!»
— Тем более, сам сказал про безрыбье, а сейчас понедельник: ни рыбок, ни цыпочек, — не унимался Казах и, повернувшись к женщине, крикнул, махая рукой:
— Лёль! Лёля! Иди к нам!
Дамочка, тряхнув соломенной копной, оглянулась. Заметив знакомого, она взяла мохито и направилась к столику.
— Привет, — доброжелательно произнесла женщина, что резко контрастировало с жестким, цепким взглядом.
— Лёль, тебе ведь в Питер надо? — бодро заговорил Казах. — Вот познакомься — это Марко. Очень хороший и щедрый парень, у него мотоцикл и он тебя довезет.
— А тот самый, который пел про утопию, — женщина села на стул, — ты зачетный певец, малыш.
Марику не понравился снисходительный тон дамочки, и он решил не оставаться в долгу:
— А ты, говорят, зачетная шлюха, хоть и старая, — небрежно произнес страж, указывая взглядом на надпись на майке, — круче пылесоса «Буран», высасываешь все вплоть до мозгов.
По опыту Марик знал, что большинство проституток предпочитают не замечать оскорблений, или же глупо улыбаются и пытаются перевести грубость в шутку. Однако сейчас ситуация была немного иной, страж не являлся клиентом, и Лёля Зинулина могла запросто послать его на три буквы. В общем‑то, этого парень и добивался. Но женщина поступила иначе, она громко засмеялась, обнажив белые зубы, и, потянув из трубочки мохито, спросила:
— И кто же такое говорит?
— Он, — Марик кивнул в сторону Казаха.
— Ладно, у меня дела, — азиат, пряча взгляд, поднялся и поспешно сгреб со стола деньги, — сейчас Родриго меню принесет. Если заказ будет меньше двадцати рублей, то за счет заведения. Все. Я ушел…
Когда страж и женщина остались вдвоем, Верзер спросил:
— Тебя в Питере куда подбросить?
— К тебе, — в глазах Лёли появился азартный огонек, закрывший на миг цепкий прагматизм.
— С чего бы это?
— А мне хамы нравятся.
— А, по — моему, тебе нравится, — Марик в очередной раз взглянул на надпись на майке, — сосать… деньги. Учти, с меня ты ни копейки не получишь.
Лёля засмеялась:
