Чай был горячим, таким горячим, что больно глотать. Пусть остывает, а она пока посмотрит, как в маленьком водовороте кружатся чаинки. Надо же как то убить время…
Чаинки давно перестали кружиться, задремали на дне чашки, и чай уже остыл, а Варя так и не сделала ни одного глотка, все смотрела и смотрела…
Из полудремотного состояния ее вывел громкий стук в дверь. Кто это? У отца свой ключ, он никогда не стучит и не возвращается раньше семи утра. А сейчас ночь, ночью ходить по гостям не принято. Варя на цыпочках подошла к двери. Стук повторился.
– Кто там?
– Это я. Открой, нам надо поговорить.
Ой, какой сюрприз! Человек чести пришел и хочет с ней поговорить. А ей не о чем с ним разговаривать, она уже с Сивцовой поговорила.
– Ворон, иди домой, уже поздно.
– Открой дверь!
Если она откроет – это будет проявлением слабости. Нельзя, пусть он уходит.
– Уходи!
– Варя, что случилось? Почему ты сбежала?
– Я не сбежала, я ушла. И ты иди…
– Не откроешь? – Голос слышался совсем рядом – даже тонкая дверь была ему сообщницей, – и от голоса этого вся Варина анестезия исчезла без следа, а перед глазами в бешеном хороводе закружились золотистые искры. Пришлось зажмуриться.
– Не открою.
– Хорошо, в таком случае я подожду до утра. Вот прямо здесь, на твоем крыльце. – В голосе не было злости, лишь твердая решимость.
– На улице холодно.
– Да, Варя, на улице очень холодно, но, если ты не хочешь впускать меня внутрь, я потерплю.
Он потерпит. Так и будет, потому что он человек слова. Варя с тяжелым вздохом распахнула дверь.
Ворон стоял на крыльце, засунув руки в карманы куртки. У его ног верным псом кружилась поземка.
– Я войду? – спросил и, не дожидаясь ответа, переступил порог. Поземка скользнула следом, лизнула холодным языком босые Варины ноги. – Почему ты ушла? – Он захлопнул дверь, отсекая унылое завывание ветра. Ветер воет не к добру…
– Потому что я все знаю… – Не надо ходить вокруг да около, надо сразу расставить все по своим местам. Возможно, тогда Ворон уйдет. – Про ваш с Жуаном спор и про то, что я стала твоим… наказанием, – слово больно царапнуло горло. – Уходи, Влад, я отменяю наказание.
– Дура, – сказал он с нежностью и шагнул к ней. – Кто говорит о наказании?
– Сивцова. – Варя отступила на шаг, прижалась спиной к стене. – Она – приз, я – наказание.
– А если ты ошибаешься? Если все наоборот?
– А я ошибаюсь?
– Да. – Он погладил ее по щеке. – Варя, прошло уже две недели. Скажи, почему я до сих пор с тобой?
