Он выиграл три партии подряд и почти уверился, что фортуна нынче к нему благосклонна. Жуан хмурился, вполголоса поругивался после каждого промаха, а Юлька… Юлька смотрела на Влада так, словно он уже победитель: многозначительно и многообещающе, так, что аж мурашки по коже. Наверное, если бы не эти мурашки, он бы играл еще лучше, а так постоянно отвлекался на Юльку да на дилетантские комментарии Эйнштейна.
Савельева тоже следила за игрой очень внимательно, точно каким то шестым чувством понимала, чем лично для нее закончится этот поединок. Да, бедная Савельева, ночь с Жуаном – это ж какая психологическая травма для неустойчивой девичьей психики.
– За кого болеешь? – спросил Влад в перерыве между третьей и четвертой партией, просто так, куража ради.
А она покраснела, сказала едва слышно:
– За тебя.
– Видишь, Ворон, какой парадокс. – Юлька улыбнулась, и от этой улыбки на душе как то вдруг сразу стало паршиво, а все «мурашки» осыпались на пол.
Да, действительно парадокс. Савельева, наивная душа, болеет за него и того не ведает, что ждет ее в случае его победы. Жуан, он ведь такой – церемониться не станет, уязвленное самолюбие значит для него гораздо больше, чем какая то Варька Савельева. Да и не боится Жуан ничего. Если что, всесильный папочка прикроет, защитит кровиночку. Тем более что и защищать особо не от кого, за Варькой же никого нет, кроме отца алкоголика. Эх, дура! Ведь предупреждал же, чтобы не совалась на вечеринку! Не послушалась, приперлась…
Четвертую партию Влад проиграл, как, впрочем, и все последующие. Отдал игру практически без боя. Проигрыш этот был воспринят по разному. Жуан на радостях шандарахнул стопарь неразведенного вискаря, хозяйским жестом привлек к себе Юльку. Юлька, которая, по мере того как менялся ход битвы, мрачнела все сильнее, нервно дернула плечом и даже попыталась уклониться от жуановского поцелуя, но не тут то было. Жуан был не из тех, кто упустит свое, и Юльку считал своим заслуженным боевым трофеем. Ведь никто ее за язык не тянул, сама так решила, совершенно добровольно.
– Ну что же ты, Ворон, так облажался? Я бы и то лучше сыграл. – По тому, как Эйнштейн сочувственно похлопал его по спине, стало ясно, на чьей стороне были его симпатии.
– Ничего, Ворон, как говорится, не везет нам в картах, повезет в любви, – усмехнулся Жуан и бросил многозначительный взгляд на Савельеву.
– Что? – спросила та растерянно.
Видимо, почувствовала какой то подвох, но по простоте душевной не смогла сообразить, какой именно. Да и откуда ей было додуматься, дурехе? Она же, наверное, до сих пор в куклы играет.
