В ходе Второй мировой войны ограниченность ресурсов стран Оси (Германии, Италии, Японии) вступила в противоречие с пространством театра военных действий. Первоначальные успехи были нивелированы расстояниями, отделявшими войска от баз в Северной Африке, на российских равнинах, в джунглях Юго-Восточной Азии и на архипелагах Тихого океана. Войск для одновременного занятия линии фронта, контроля коммуникаций и создания ударных группировок просто не хватало, а пренебрежение чем-то одним делало операции слишком рискованными и в конечном итоге вело к поражениям и превращению блицкрига в затяжную войну, в которой, благодаря превосходству Объединенных наций над странами Оси во всех видах ресурсов и в мобилизационном потенциале военной промышленности, поражение фашистского блока становилось вопросом времени и жертв, но не вопросом принципа.
В российско-американской конфронтации начала XXI века ключевую роль корректировщика первоначальных планов сыграл фактор времени. США, как нападавшая сторона, владели инициативой. Они имели возможность выбрать время, место и способ достижения цели. В эпоху глобализированного мира расстояния не играли существенной роли. К тому же США располагали подавляющим ресурсным превосходством. Американский план имел лишь два узких места, которые первоначально не могли восприниматься его составителями как значимые.
Во-первых, как отмечалось в предыдущих главах, гегемон, дестабилизирующий управляемый мир, ввергающий его в хаос, начинает восприниматься не как гарант стабильности и неизменности правил игры, не как «ночной сторож», охраняющий покой, и даже не как неизбежное зло, но как опасный и неуправляемый маньяк, от которого неплохо бы избавиться коллективными усилиями.
Во-вторых, каждое поражение гегемона подрывает его позиции, развеивая миф о его неуязвимости и о бессмысленности сопротивления его диктату. Одно поражение может восприниматься как случайность, два порождают сомнения, когда же их становится больше, управляемые прекращают безоговорочно верить в компетентность управляющего, вассалы начинают требовать учета их интересов и более справедливого дележа трофеев, друзья и союзники сомневаются в целесообразности дальнейшего союза, а враги поднимают голову. Если же гегемон терпит поражения от одного и того же противника, то в лице успешно сопротивляющейся страны все недовольные (а их всегда много) получают центр объединения. Возникает точка сборки альтернативного мира.
