Насырхан-Тюря медленно положил список на столик и, вдруг вспомнив о мулле Мадраиме, окликнул его:
— Так на чем мы остановились, почтенный Мадраим?
— Вы изволили продиктовать мне следующие исполненные мудрости слова… — почтительно начал мулла Мадраим и, взяв со столика лист бумаги, прочитал: — «Правоверные мусульмане! Не выпускайте из рук дорогую родину Ислама…»
Неожиданно с улицы донесся топот примчавшейся карьером лошади и чьи-то взволнованные голоса. Мулла Мадраим тревожно прислушался.
В этот момент широко распахнулись двери, и в комнату не вошел, а ввалился человек. Он был без чалмы, в халате, залитом кровью. Опершись рукой о стену, вошедший молча оглядывал комнату.
Сжав в левой руке маузер, Насырхан-Тюря испуганно уставился на вошедшего, мулла Мадраим с отвалившейся от страха челюстью в безмолвном ужасе переводил взгляд то на Насырхана, то на вошедшего человека.
— Рахметкул?! — наконец узнал вошедшего Насырхан-Тюря. — Что с тобою! Где Атантай?
— Беда!.. — прохрипел Рахметкул. — Атантая взяли!..
— Как взяли? — воскликнул Насырхан-Тюря, вскакивая на ноги. — А вы куда смотрели?! Где остальные?
— Всех взяли… один я ушел…
— Садись и рассказывай, — усилием воли подавив испуг, приказал Насырхан.
Рахметкул, сделав несколько шагов, повалился на ковер около муллы Мадраима.
— Вначале все шло хорошо, — начал он, — господин Атантай и мулла ушли в комнаты, а нам дали чай и лепешки под навесом около амбара. Плов был уже почти готов, когда пришли еще десять джигитов.
— Откуда? — перебил Рахметкула Насырхан-Тюря.
— Господин Атантай знал человека, который командовал джигитами. Он назвал его Сабиром. Этот Сабир ведет к вам, благородный ляшкар-баши, от Гаип Пансата пятьсот джигитов. Сам Пансат с двумя тысячами джигитов идет следом.
— Гаип Пансат идет с двумя тысячами джигитов?! О, аллах! — радостно воскликнул Насырхан. — А где эти пятьсот джигитов, которых привел Сабир?
— Он сказал, что джигиты ночуют в Зеленом распадке. Оружие и лошади у них очень хорошие. У всех винтовки, и патронов сколько хочешь.
Насырхан и мулла Мадраим переглянулись.
— Плов уже сварился, и нам положили целое большое блюдо, — продолжал рассказывать Рахметкул.
— Что ты все о плове, — прикрикнул на него мулла Мадраим. — Сразу видно, что обжора. Говори о деле.
— Я успел съесть только пол-лепешки, — устало ответил Рахметкул. — С утра ничего не ел. Плов уже принесли, но вдруг мой жеребец подрался с конем Азиза. Я побежал к лошадям, и в это время откуда-то из сада выскочили красные. Много красных.
