— И как вы сумели выбраться? — поинтересовалась Фрина.
Глаза Берта полыхнули яростью.
— Мы с Сесом были новичками. Нас просто кинули туда подыхать, когда увидели, что дело плохо. Мы установили водяные ружья и приготовили еще несколько сюрпризов для турок, которые первыми полезут в наш окоп. Уходить было ужасно. Оставлять наших товарищей, бежать, как побитые псы. Я ходил там, устанавливал эти ружья и объяснял парням, которых мы бросали, что мы не сбегаем, что выполняем приказ. Мне сказали, что турки еще два дня не смели нападать. Начни мы вовремя, всех их положили бы, — заметил Берт. — Нас опять отправили в Каир — ненавижу Каир! — в плавучем госпитале, там были даже простыни и одеяла. У Сеса был брюшной тиф, а у меня шрапнель в колене — раздуло его неслабо. Мы ужасно себя жалели. Но моряки не подкачали. Они приняли нас на борт и отмыли, отскребли морским мылом — я никогда не чувствовал себя таким чистым. А потом нам выдали чистую одежу, и похлебку с мясом, и апельсин — первый после отъезда из Мельбурна. А потом милая сестричка отвела меня в чистую постель, и я подумал, что умер и попал в рай. Так, Сес?
— На сестричку я не смотрел, — усмехнулся Сес. — Я на еду смотрел. Какао такое густое, что ложка стояла. Хлеб с настоящим маслом. Чай с молоком. И никаких вошек. Я был весь в красных точках от их укусов.
— Да, это и называлось Воинской Славой, — добавил Берт. — Ну вот, приехали мы в Каир с лычками и одеялами, и нас опять поместили в госпиталь. Но ваш пропавший парень контузию свою получил не там, если и был среди нас. Нас-то слишком быстро перебили, не помню, чтобы на Галлиполи кого-то контузило. Наверное, это было позже.
— И куда вы оттуда отправились?
— Во Фландрию. Теперь мне кажется, что ад — это сплошная сырость. Меня не слишком доставали жара или мухи. Но во Фландрии вся эта грязь — липкая, вонючая, гниющая жижа, в которой вязнут и руки, и ноги, и лошади. Мне надо еще выпить.
Господин Батлер, чья военная служба пришлась на Бурскую войну, так увлекся рассказом, что даже забывал подливать в бокалы. Однако он тут же исправил свою оплошность.
— М-м-да. Нас отправили… это был Марсель, Сес?
— Угу. Снабдили шлемами и послали в корпус Бриду. В район Армантьера.
— Верно. Это было аккурат перед Позьером[29]. Там-то, в Позьере, мы оба и получили путевки домой; там небось ваш парень и схлопотал контузию. Это со многими было. Двадцатое июля. Такого обстрела я еще не видел, хуже, чем в Галлиполи — гораздо ближе и орудия большего калибра. Мы с Сесом вылезли наверх, тут нас пулеметом и скосило. Мне пуля навылет грудь прошила, а другая через мое бедро вошла Сесу в ногу, да еще одна в левую руку. Сес оттащил меня обратно через проволоку. А то бы мне конец.
