– Ну так хоть позвонить жене дайте.
Тут уже все напустились на него. Они кричали, и папа почувствовал, что у него только заболит голова, но не добьется ничего. Он поспешил выйти, но даже в коридоре еще слышал, что влез без очереди и вообще связи нету.
На улице на него опять накинулись стоявшие там люди. Уже забыв, что не пускали его, они спрашивали, дозвонился ли он, заработало ли (имелся в виду телефон) и что слышно там. Папа не отвечал, вновь проталкивался через толпу, но когда было совсем думал, что вылез, понял, что кто-то висит у него на руке и зовет по имени. Обернулся – Мальцев.
– Ну что? Дозвонились? Что слышно про то?
– Нет-нет, я не звонил, мне не дали, да, кажется, и связи нет. А мне надо… – заговорил папа быстро.
– Да, вот видите, видите, до чего докатились, – поддакнул Мальцев. – А ведь всем надо, у всех родственники, да и вообще…
– У меня дочь болеет, сильно, непонятно даже, с чего…
– И ведь никто ж ничего не знает. По телевизору, говорят, балет один показывают, радио молчит. И звонить вот не получается. Мы на этом острове, как на необитаемом, совсем от мира отрезаны оказались. Может, и ничего страшного, но ведь никто ничего не знает, вот в чём штука-то вся.
– А что случилось? – спросил папа, поняв вдруг, что Мальцев говорит о чём-то, что не касается папы и его проблем.
– Так вы разве не знаете? В Москве танки, говорят, баррикады строят, Горбачева отставили, говорят, путч.
– Да-да, – кивал папа с сочувствием, хотя ничего такого еще не слышал. В этот момент взгляд его скользнул на залив, и вид чистой, блестящей на солнце воды и единственной маленькой оранжевой лодочки посреди, с которой спокойно кто-то рыбачил, поразил папу. Он подумал, что это похоже на китайскую миниатюру, но мысль его тут же соскочила на свое: – Послушайте, у вас какие-нибудь таблетки есть? – спросил он Мальцева. – Хоть какие: аспирин, цитрамон…
– Вроде бы у жены что-то было, – растерялся Мальцев. – А что такое?
– Дочь болеет, а ничего нет, позвонить не дали, а я позвонил бы жене, чтобы приезжала. А, – махнул вдруг папа рукой и поспешил к бильярдной, вспомнив, что там тоже был телефон.
Мальцев стоял и смотрел папе вслед. Последнюю фразу он не расслышал, ему показалось: чтобы не приезжала. Он не хочет, чтобы жена приезжала, понял Мальцев, чувствуя растущую неожиданную тревогу. Он не хочет, чтобы она приезжала, вдруг начнется. Все говорят, начнется, но он-то что-то уже знает. Конечно, знает. Да, думал Мальцев и тоже почти бегом поспешил в домик собирать жену и детей, чтобы сегодня же покинуть остров. Он решил, что папа, как это положено начальнику, знает уже что-то, о чём не велено пока говорить никому. И был очень рад, что сам обо всём догадался. С чрезвычайной поспешностью собрали чемоданы, и тем же вечером он, его жена и двое сыновей сели на кораблик и уплыли домой, в Казань. Маленький мальчик отчаянно плакал, пока его силой затаскивали на борт.
