– Здрассти, Нина Сергеевна, с выздоровлением вас!
– Спасибо, Поля, спасибо, умница, труженица. Кто тебе кучу-то поджег?
– Как кто? Пал Палыч сам, и спички дал, и палку. Я здесь еще вчера нагребла, а он велел сжечь.
– Ну?
– Да, так и буду стоять, пока не сгорит.
– Так оно, Поля, не сгорит, если не ворошить, дайка я попробую.
Мне вдруг ужасно захотелось запустить палку в листья, мы раньше всегда так жгли в школьном дворе. Это называлось «играть в пожарников», удивительно, как нам только доверяли такое опасное дело. Только военрук прохаживался, помнится, с ведром воды, и всё. А Пал Палыч наш, Куницын, завхоз, ничего не боится. Поля зазевается или испугается, искра отлетит, и пиши пропало, наша скорбная деревенька выгорит дотла.
– Иди-ка, Поля, воды принеси в ведре, а я за тебя покараулю.
– Ну-у…
Поля недовольна, ей поручили, а я теперь вмешалась, но ослушаться она не посмеет.
– Иди-иди!
Я беру лыжную палку и тыкаю в эпицентр дыма. Всё вспыхивает тут же, как будто давно было готово к моим манипуляциям. Пламя мечется и трещит, и сплетение травы, листьев и фантиков становится на мгновение прозрачным и невесомым. Мне хорошо! Мне так хорошо! Я стою, не убираю палку, забыв, что на мне светлое пальто и сапоги с утра начищены черным кремом. Я жива, здорова, свободна! Я хожу, говорю, могу поднять лицо вверх и увидеть солнце, и небо, и грачиные гнезда на липах. Могу дышать, и смеяться, и прыгать на одной ножке. Могу вызвать огонь, а потом прекратить горение. Я обычный человек, как все, совершенно нормальный и сама могу выбрать, быть мне счастливой или несчастной. Я могу всё.
Сажа и кусочки горелого сора летят в лицо, оседают на пальто и волосах, а мне всё равно весело и легко, и смешно видеть, как бежит от дверей кухни, неуклюже подскакивая, испуганная Поля с плещущимся ведром.
– Нин Сергеевна, вы что, Нин Сергеевна! С ума сошли!
Поля кричит от ужаса. Я смеюсь. Но я взрослый человек, нормальный, практически врач. А Поля больная, Поля контингент, хотя и адаптирована. В стрессовой ситуации адаптация может закончиться, и она перестанет отвечать за свои поступки. Я отпускаю палку, огонь гаснет, Поля со стуком закрывает рот.
– Ну что ты, Поленька, успокойся, всё, всё. Успокойся.
– Не жгите больше так, Нина Сергеевна, меня заругают, я вот сейчас полью тут. Он мне полить велел, залить совсем, и спички забрал. Я потом в мешок сложу, а машина заберет со всем мусором.
– Хорошо, Поля, хорошо. Только сразу в мешок не греби, там горячо будет, подожди, ладно?
