Крот Филипп и мышка По | страница 26
– Скорее, за нами! – обращались они к По, размахивая лапками, указывая в сторону своих мышиных ходов. – За нами, Полли! За нами!
В этот миг всё кроличье семейство показалось из-за деревьев. Они были страшно напуганы и не знали, что им делать. Никто из них не мог плавать, а огонь приближался так быстро, что думать было уже некогда.
– Филипп, нужно им помочь. – Почти что скомандовала По.
Крота не смутил подобный тон, вдруг перед лицом такой опасности, он ощутил, что его и кроликов что-то связывает, как зверей, как жителей этого леса, и сейчас было совершенно неважно, насколько на самом деле разными они были.
Филипп привёл По и кроликов к подземному ходу, когда пламя уже подобралось так близко, что кругом стало светло, как днём. Первыми спустились крольчата, затем По, Эдмунд, Филипп был последним. Он тщательно завалил вход камнями и землёй, чтобы едкий дым не проник внутрь. Ход был на удивление просторным.
– Я давно не был здесь, – шагая впереди, говорил Филипп, – помню, совсем ребёнком этот ход казался мне чем-то вроде той плотины, – величественным и невозможно огромным.
Кролики были так напуганы огнём и так огорчены утратой своего дома, что всё начало пути провели в скорбном молчании, хоть они и были благодарны своему спасителю – кроту. Ни По, ни кроликам, никому из лесных зверей вообще никогда не приходилось так долго идти под землёй. Старый кротовый ход пролегал под рекой и вёл их на другой берег. От осознания того, какая масса воды сейчас бежала над их головами, им становилось дурно, а от мыслей о том, сколько поколений кротов потрудилось здесь, чтобы прорыть этот спасительный теперь для них ход, накатывало чувство трепетной благодарности. Зайчата уставали идти, процессии приходилось то и дело останавливаться, чтобы они могли передохнуть и съесть что-нибудь из корзины, которую Марта так предусмотрительно взяла из дома. Они охотно угощали Филиппа и По, за едой Филипп рассказывал им, куда вели те или иные ответвления хода, которые попадались им по пути. Порою, когда идти становилось совсем невыносимо, кролики начинали подозревать, что Филипп заблудился в веренице этих развилок и ответвлений, но вот, наконец, они увидели лучик света, пробившийся сквозь заросли вьюнка, которым густо порос уже давно заброшенный выход из подземелья.
Когда они выбрались на поверхность, горечь утраты дома сменилась на радость о том, что все они целы. С этого берега было видно, как дымится чёрное пепелище на другой стороне реки. Пожар превратил Зелёный Лес в обугленные головёшки. Выгоревшие стволы деревьев ещё дымились на ветру. Где-то совсем в глубине леса ещё танцевали одинокие языки пламени. Один из них Филипп сначала принял за рыжий лисий хвост, ведь зрение у него было плохое, а очки исцарапаны пылью.
