В Эйдткунене…»
Никита Селянин
Письмо это было адресовано, судя по упоминанию белья и шутливому сожалению о нарушении приличий, скорее всего, любовнику. Но когда я думал о самом начале моей истории, меня это не интересовало. Пока. Про любовь будет обязательно, но потом. Я уцепился за солдатиков.
Напишу вступление, прикидывал я, напишу сцену, которая введёт зрителя в рассказ не прямым, а, допустим, каким-то условным, символическим путем. Покажу сперва пасторальную детскую игру в солдатики, потом пойдут титры фильма, а позже, через какое-то экранное время, окуну уже повзрослевших героев в реальное кровавое и грязное месиво настоящей войны. Оба куска как бы срифмуют-ся, и, возможно, возникнет нечто вроде, как это там называется, – сравнительной метафоры.
Никогда я сам в солдатики не играл. Как в них играют? Когда меня, маленького мальчика, во время войны (конечно, не Первой, а Второй мировой) таскали в эвакуации с места на место, из Ленинграда в Ессентуки, а оттуда, когда стали наступать немцы, – пешком в Баку, пароходом в Красноводск, и далее – до уральского Кыштыма, со мной путешествовал только один солдатик. Я с ним не играл, только иногда доставал из кармана, ставил на стол или подоконник, смотрел и снова прятал. А если у тебя их штук…? Тут я задумался. Сколько у царских или не царских, но вроде того, детей было солдатиков? Допустим, несколько сотен. Ставим друг против друга одну сотню во французских мундирах, вторую – в русских 1812 года. Строим из картонных кубиков укрепления. Ну а что дальше? Стоят они и стоят.
Пришлось идти в Публичную библиотеку, листать старинные журналы: «Детский музеум», «Дело и потеха», «Друг детей», «Путеводный огонек», «Задушевное слово» и много иных, с такими же трогательными и наивными названиями нравоучительного толка. Правила игры в солдатики, в конце концов, нашлись.
Оказалось, главное – определить деление или мерку. Это масштабная единица передвижения. Допустим, щепочка или спичка. Игроки ходят по очереди. Вот мой ход, и я имею право двинуть вперед пехоту на одно деление. Причем неважно, двигаю я всю армию или одного пехотинца. Коннице можно двинуться на три деления. Два солдатика могут передвинуть пушку на два деления. Следующим моим ходом, после хода противника, может быть выстрел. Ствол пушки – открытая с двух концов трубочка, в нее вкладывается тоже что-то вроде гвоздика или щепочки и щелчком пальца производится выстрел. Пехотинец также стреляет с помощью поднесенной к нему отдельной трубочки. Словом, получается нечто вроде занятий по тактике на «ящике с песком». Только веселей, увлекательней. Если бы нам в университете на военной кафедре, вместо тоскливого ящика, давали бы играть в солдатики, наверное, в армии нашей было бы гораздо больше настоящих офицеров с приличным образованием, чем теперь.
