В картине очень часто изображена рука – «от протянутой словно за подаянием, прикрывающей от стыда, сжимающей, обнимающей до нежно гладящей. Этот же мотив есть в картине «Раскрашенные удовольствия», но в значительно меньших эмоционально-смысловых оттенках и значениях. Художник как бы пытается раскрыть неисчерпаемые выразительные, символические, психологические возможности жеста. Рука то обретает чувственное воплощение человеческих страстей, пороков, страданий, радостей, то превращается в закодированный магический знак» [6, с. 114].
В свою очередь, Дали также восхитился Элюаром и попросил его позировать для портрета. На этой картине бюст Элюара стоит на развевающихся женских волосах, а к нему со всех сторон подступают львиные морды, муравьи и опять-таки кузнечики (эти насекомые вызывали у Дали неконтролируемый ужас, и он как истинный последователь Фрейда старался избавиться от него, постоянно визуализируя предмет своих страхов).
От мыслей о Гала его не отвлек даже приезд Луиса Бунюэля, кинорежиссера, с которым только что был снят первый сюрреалистический фильм «Андалузский пес». «Если бы я мог, – мечтал художник, – я тысячу раз снимал бы и надевал туфли на ноги Гала» [2, с. 287].
Гала была опытна, знала силу своих чар и, разумеется, не могла не заметить влечения Дали. К тому же ей импонировала разница в возрасте – художник на десять лет моложе ее и, следовательно, она может играть роль матери-наставницы, ведущей гения по жизни. Однако будущее богатство и слава Дали на тот момент казались проблематичными. Вдобавок она ясно понимала разницу между искусством как интеллектуальной игрой, питающей ее ненасытный ум, и реальными психопатологическими извращениями, которые ее пугали. На одной из прогулок она со всей строгостью потребовала у Дали ответа, не является ли мужчина с испачканными штанами его автопортретом? Не копрофаг [3] ли он, часом? Или, быть может, он просто избрал такой образ, чтобы шокировать благопристойную публику?
Дали должен был поклясться, что сюрреалистические образы не имеют ничего общего с его образом жизни. Тогда она согласилась еще побыть с ним и впервые назвала его интимно-ласково – «мой мальчик». Несколько дней спустя, добившись первого поцелуя, Дали спросил ее: «Что вы хотите, чтобы я с вами сделал?» – «Я хочу, чтобы вы заставили меня взорваться», – последовал ответ. Два «безумца без безумия», два фантастических существа соединились, чтобы вскоре явить миру небывалый союз, которому суждено было продлиться более полувека.
