Это был хорошо отпечатанный портрет красивой женщины лет двадцати пяти или двадцати шести. Нежное, чуть удлиненное лицо, широко раскрытые глаза… При взгляде на портрет Монк вспомнил ее окончательно. Вспомнил обуревавшие его тогда чувства: жалость, гнев, боль, страстное желание защитить и огромное облегчение, когда это ему удалось. Но не более того: ни любви, ни отчаяния, ни безжалостных неотвязных воспоминаний.
15 июня, за неделю до начала суда, газетчики вновь вспомнили об убийстве генерала Карлайона. Они строили предположения, охотились за свидетелями, выпытывали у всех подряд подробности… Таддеуш Карлайон был героем, и обстоятельства его смерти вызывали глубочайшее потрясение у читающей публики.
Эстер опять пригласили в Карлайон-хаус, но не потому, что за последнее время она успела стать другом этой семьи. Просто семейство желало знать, что из себя представляет Оливер Рэтбоун и как он собирается защищать Александру. В конце концов, это ведь она, мисс Лэттерли, рекомендовала им адвоката.
Женщина согласилась с неохотой. Самое большое, что она могла сделать, – это сообщить Карлайонам о репутации Рэтбоуна и о его прошлых делах, но это мог сделать и Певерелл. Хотя, с другой стороны, Эстер надеялась, что в застольной беседе всплывет какая-нибудь мелочь, которая поможет Оливеру все-таки выяснить подлинные мотивы преступления.
– Я хотел бы узнать больше об этом Рэтбоуне, – мрачно произнес Рэндольф, устремив взгляд на дальний конец стола, где сидела гостья. – Кто он такой? Откуда взялся?
– Какая разница, папа? – заморгав, спросила Эдит. – Он лучший адвокат. Если кто-нибудь и может помочь Александре, так это он.
– Помочь Александре! – Лицо главы семейства было гневным, а брови – насуплены. – Дорогая моя девочка, Александра убила твоего брата, потому что вбила себе в голову безумную мысль, будто он был ей неверен. Да хоть бы было и так – она должна была не подавать виду, как и следует настоящей леди. Но мы все знаем, что он хранил ей верность. – Голос полковника звучал глухо от горя. – Нет ничего страшнее на свете, чем ревнивая женщина. Эта пагубная слабость толкнула ее на убийство одного из самых замечательных мужчин нашего времени!
– И мы хотим знать, – тихо добавила Фелиция, – каким образом ее собираются защищать. – Она повернулась к Эстер. – Вы с ним близки, мисс Лэттерли. – Тут пожилая леди уловила быстрый взгляд Дамарис и неохотно поправилась: – Прошу прощения. «Близки» – не совсем удачное слово. Я не так выразилась. – Фелиция моргнула, ее широко раскрытые глаза смотрели пристально и холодно. – Вы достаточно знакомы с этим человеком, чтобы описать его нам. Можете вы поручиться за его… моральные принципы? Уверены ли вы в том, что он не попытается бросить тень на память нашего сына, стараясь во что бы то ни стало защитить его жену?
