И только потом повернулся к домработнице. Та стояла ни жива ни мертва.
— Ну, уважаемая Людмила Семеновна, и как вы объясните все произошедшее?
— Ничего не понимаю, Алексей Михайлович! — трясущимися губами пролепетала женщина.
— Надоело за собачкой убирать, я так думаю, — ледяным голосом продолжил хозяин. — Избавиться решили от обузы.
— Побойтесь бога, Алексей Михайлович, как вам такое в голову пришло! Чтобы я… Джину…
— Это уж вы побойтесь бога. Собака-то была на вашем попечении. Говорил я вам — чужих до щенка не допускать? Говорил?!
— Так не было чужих-то! — истово вскричала домработница и осеклась на полуслове.
— Вот и выходит, что сами сознались. — Подлубняк недобро усмехнулся. — Дознания, очные ставки мне проводить некогда. И глупо. Подумаешь, псина сдохла. — Тут хозяин так стиснул челюсти, что скрипнули зубы.
Он достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, вытащил из него несколько зеленых купюр и небрежно бросил на стол.
— Выходное пособие за вашу, так сказать, беспорочную службу. С завтрашнего дня вы уволены. Все!
Людмила Семеновна как стояла, так и сползла на подвернувшийся рабочий табурет отделочников, заляпанный краской.
— Да за что же… Столько лет… Кирочка… — бормотала она бессвязно, очевидно потрясенная до глубины души.
Подлубняк поморщился и отвернулся:
— Про Киру лучше помолчите. Вы даже ее любимую собаку сберечь не смогли.
Он снова налил и выпил большой глоток коньяка. Жестокость, которую Подлубняк проявил по отношению к старой женщине, вдруг напугала его самого. А, ладно! Поздно! Дело сделано. Его-то никто не жалеет. И потом — домработница на самом деле не уберегла Джину. И не видно, чтобы старая клуша так уж сильно убивалась по щенку. Он закрыл глаза. Добродушный щенок подкатил под ноги, виляя куцым хвостиком и выпрашивая конфету. В дальней комнате послышался веселый смех Киры. Жизнь отбирает всех, кто ему дорог. А иных убирает он сам.
Алексей Михайлович обернулся, но домработницы в комнате уже не было. Значит, назад хода нет.
А теперь работать, работать до полного изнеможения. Он спустился во двор, сел в машину. Матвей понимающе молчал, ждал указаний. Куда? В офис? Не-ет! Взбаламученная энергия мужчины разрывала его изнутри на части, требовала выхода. Ему сейчас так не хватало понимания, элементарного сочувствия. Разве его найдешь на работе?
Не глядя на водителя, Подлубняк негромко сказал:
— Черт с ней, с работой, Матюша. Поехали на Луговую.
Это уже было лучше. Шофер заметно повеселел и повернул ключ зажигания.
