Валевич выслушал меня и не перебил ни разу. Потом поиграл задумчиво металлической ложечкой для мороженого:
— По правде говоря, Сима, в качестве искусствоведа ты мне нравишься гораздо больше. В этом качестве ты чудо как хороша. Умная, мягкая, деликатная. Поднимаешься над обыденностью. Настоящая русская интеллигентка. Не понимаю — зачем тебе все эти грязные, кровавые истории? Оставила бы их для грубых мужиков вроде меня.
Вот, вот! Именно это всегда и выбивает из колеи. Можешь сделать — сделай. Не можешь — откажись. Только не надо нравоучений. Терпеть их не могу. Завожусь с полоборота. Почему так называемые профессионалы, к коим причисляет себя и Валевич, уж очень небрежно относятся к попыткам человека со стороны докопаться до сути? Кажется, доказала, что не глупее некоторых, и не только в искусстве, что умею рассуждать нетривиально, что в конце концов бываю права, черт побери! Сколько раз мы уже дискутировали на эту тему, даже скандалили. И опять старая песня на тему «не садися не в свои сани».
Наверное, по моему лицу очень заметно побежали волны негодования, потому что Борис поднял примирительно руку:
— Тихо, только не злись.
А я еще и слова не сказала.
Валевич тряхнул головой, видно, принял решение.
— Ладно, узнаю, что смогу. Ты ведь свою затею все равно не оставишь. Уж лучше тебе помочь, а то еще наломаешь дров по неосторожности.
— Правильно, Боря! Как говорила моя мама, если не можешь противостоять событиям, то надо их возглавить.
Валевич захохотал и стал прежним. Таким, каким я его помнила. И любила. Ведь любила же!
Он вдруг перестал смеяться и накрыл мою руку своей большой ладонью:
— Как ты живешь?
Его серые глаза были совсем близко, а губы еле слышно прошептали: «… без меня». Или мне это показалось?
— Все хорошо, — я не стала усугублять ситуацию и осторожно вынула руку из теплого плена. — Вот пошла в отпуск. Отдыхаю.
Ра-аз! От резкого движения ежик свернулся клубком. Раковина захлопнула свои створки. Мимоза сложила нежные листья. Борис, почти не шевелясь, вдруг сделался далеким и отстраненным. Посмотрел насмешливо и спокойно:
— Вижу, как ты отдыхаешь. На юридический поступила бы, что ли, если много лишнего времени.
— Надо будет — поступлю, — пробормотала я сердито, изо всех сил пряча смущение.
Конечно, меня смущали не его слова. Меня тревожило его присутствие и еще то неосязаемое, невысказанное, что витало в воздухе вокруг нас. Нет, это на самом деле глупо — пытаться плюхнуться второй раз в одну и ту же реку. Согласно философам, такого не бывает.
