— Да, Коба. Хорошо помню. Дали мы им жару!
Сталин пыхнул трубкой. Спрятал за облаком дыма лукавую усмешку.
— Как ты считаешь, красный маршал, казаки хорошие воины? Можэт Советская власть доверить им оружие?
Ворошилов встал:
— Ты же знаешь, Коба, это враги. Сколько волка не корми!..
Сталин погрозил пальцем:
— Ты Климентий нэ переноси свою личную обиду на целый народ. Да! Казачество было оплотом самодержавия и нашими злейшими врагами.
Сталин говорил короткими фразами, обдумывая каждое слово.
— Но... За 19 лет Советской власти в тех местах, где жили казаки народилось новое поколение уже советских людей и в случае войны они будут самоотверженно сражаться за свою страну. Как когда то сражались их предки. Не забывай о том, что скоро нам понадобятся новые дивизии храбрых и отважных воинов.
Сталин сел за свой стол, открыл папку, потом поднял голову, улыбнулся в усы:
— К тому же, знаешь, я ведь тоже казак. Недавно донцы прислали мне в подарок шаровары с лампасами. Ты хочешь сказать, что я тоже враг?
Ворошилов опять вскочил с места.
— Никак нет, товарищ Сталин!
Сталин прищурившись смотрел на наркома обороны.
— Подготовьте приказ по наркомату о переименовании нескольких кавалерийских дивизий в казачьи. Надо чтобы эти дивизии комплектовались призывниками с Дона, Кубани, Ставрополья. Командирами надо поставить проверенных в деле кавалеристов, безгранично преданных коммунистической партии и Советской власти.
И обязательно введите им специальную казачью форму — черкески, кубанки. Казаки это любят!
Ворошилов вытянулся:
— Слушаюсь, товарищ Сталин!
— Исполняйте!
На следующий день Ворошилов положил на стол Сталина окончательный вариант приказа.
Сталин молча вчитался в бумаги, внес несколько поправок. Потом прошелся по кабинету, долго и медленно набивая трубку, чиркнул спичкой и после этого чуть искоса, исподлобья посмотрел на Ворошилова.
— Подписывай.
23 апреля 1936 года вышел приказ Наркомата обороны СССР за подписью Климента Ворошилова о присвоении некоторым казачьим дивизиям статуса — казачьих. Казачество было частично восстановлено в правах.
Казалось, что Советская власть повернулась к казакам лицом.
Время затянуло казачьи раны, притупило боль и примирило с теми, кто эту боль причинил.
Только лишь старики хранили память о пролитой крови и передавали ее своим внукам, да поминали в своих молитвах родных покойников в старых могилах, уже заросших травой, вишняком и бурьяном.
Но вековые казачьи традиции, основанные на воинской славе прежних поколений заставляли молодых станичников, шедших на службу гордиться службой хоть и в «красной», но «казачьей» части.
