В темном дальнем конце залы высится камин: такие камины в моде на Севере Италии — это нечто монументальное, весьма затейливое, его сложили здесь по приказу отца дона Чезаре еще в конце минувшего века. Женщины используют его для стряпни: просто ставят туда треногу, под которой тлеет древесный уголь, — так обычно кухарят в домах, где нет печей.
Дон Чезаре не спускает глаз с терракотовой статуэтки, стоящей на столе так, чтобы на нее падал свет керосиновой лампы, — это танцовщица с узенькими бедрами, хрупкость их еще подчеркивают складки туники.
Женщины даже не считают нужным понижать голос: они отлично знают, что дон Чезаре не обращает никакого внимания на их болтовню. Вернее, уже давным-давно просто их не слышит. Разве только изредка, если они уж очень раскричатся, он пристукнет ладонью по столу и бросит:
— Женщины!
Тогда они замолчат. Но ненадолго, вскоре снова начинается шушуканье, потом голоса становятся громче, потом они снова орут, а он вроде бы опять ничего не слышит.
Когда дон Чезаре в 1924 году, не поладив с фашистским режимом, вышел в отставку из полка, где служил офицером, было ему сорок лет. Тогда-то он и решил написать историю Урии, процветающего греческого города, бывшего колонией Афинского государства и возведенного в III веке до рождества Христова между озером и морем — там, где сейчас расползлись болота. Уже его отец, не признававший неаполитанских Бурбонов, и его двоюродный дед, архиепископ Беневентский, осмелившийся вступить в борьбу с недоброй памяти грозным папой римским Анибале делла Дженга и впавший поэтому в немилость, начали собирать коллекцию и классифицировать произведения античного искусства, которые вылавливали со дна морского рыбаки или находили крестьяне, обрабатывая свои оливы.
Выйдя в отставку, дон Чезаре поселился поначалу в принадлежавшем их семейству дворце в Калалунге, небольшом городке, притулившемся на самом гребне скалистого плато, защищающего Порто-Манакоре от северных ветров с побережья. Оба — и отец и сын — были монархистами либерального толка в соответствии с франкмасонской традицией Савойского дома. Отец довольно быстро снюхался с фашистами. После подписания Конкордата они перестали разговаривать: для дона Чезаре и Муссолини, стакнувшийся с папой римским, и король, одобривший такой шаг, предали великое дело освобождения, за которое ратовали Виктор-Эммануил, Гарибальди и Кавур. Тогда-то он и перебрался в этот дом в низине и увез с собой часть семейной коллекции. По его распоряжению ему высылали все, что только выходило в печати по вопросу греческой колонизации Южной Италии; он получил солидное образование в Неаполе, свободно читал по-французски и по-английски, изучил даже немецкий язык, чтобы читать в подлиннике Мюнха и Тодта, считавшихся истинными авторитетами по эллинской эпохе. В течение первых же лет он собрал огромное количество материала. Восстановил план Урии. Там, где на земляной насыпи стоял его дом с колоннами, в древности собиралась агора. Греческий город был посвящен Венере. Храм богини стоял на каменистом холме над устьем водослива. Дон Чезаре начал раскопки и обнаружил, что на месте теперешнего озера в свое время был расположен крупнейший порт.
