Каждый рабочий производил такие же вычисления. Люди, собираясь вместе, обсуждали нововведение. Несмотря на приказ прекратить работу, все разошлись только в час дня.
Во избежание недовольства дирекция одновременно объявила о прибавке зарплаты на десять франков в час.
Бюзар подсчитал, что он будет зарабатывать две тысячи четыреста сорок франков в сутки вместо двух тысяч сорока, значит, его пребывание на фабрике сократится на один день и три часа. Но так как двое суток вынужденного простоя оплачивались по старой расценке, без надбавки за ночную работу, то для него в конечном счете ничего не изменится. Он закончит свое подвижничество, как и предполагал, в воскресенье, 18 ноября, в двадцать часов, а брессанец в полночь.
Юноши вместе пошли обедать к родителям Бюзара.
— Лично я, — сказал отец Бюзара, — не знаю, что покупатели находят в каретах старика Мореля. Почему они их все заказывают и заказывают, не пойму.
— Будь то серна, эдельвейс или карета — все одна мура, — сказал Бернар.
— У меня каждый эдельвейс не похож на другой, — запротестовал отец.
— Нынешний покупатель ничего не смыслит в качестве, — заметила мать.
— И я делаю всего несколько сотен эдельвейсов в год, — продолжал отец.
— А мне все же интересно, почему старик Морель так упорно отливает кареты? — вмешалась Элен Бюзар. — Современный покупатель предпочитает автомобили.
— Я же тебе объяснил, он выпускает кареты потому, что американцы ему продали по дешевке форму для литья катафалков, — сказал Бернар.
— Это не довод… — возразила Элен. — Я веду дела нашей мастерской и изучила потребности покупателя. Я не берусь продать и три сотни карет в год.
— А катафалки? — спросил брессанец.
Элен пожала плечами.
— На катафалки во Франции нет спроса, — ответила она.
— Старик Морель сбывает свои катафалки неграм, — сказал Бернар Бюзар. Я узнал это от Поля Мореля.
— Негритята наверняка похожи на наших детей, — вставила Элен. — И я убеждена, что они тоже предпочитают автомобили.
— Все идет в Африку. Больше я ничего не знаю.
— Может быть, они принимают эти кареты за катафалки, — сказала мать. Этих людей тянет на все мрачное.
— В таком случае Морель должен был бы выпускать их черными, проговорила Элен.
— А может быть, у негров траурный цвет красный, — возразила ей мать, раз у них черная кожа. Это было бы вполне разумно.
— Вы несете чушь, — сказал отец. — Просто Морель нашел какой-то фокус, чтобы сбывать неграм свои кареты.
— Да нет же, папа, — возразил Бернар. — Морель продает свои игрушки колониальным торговым конторам, которые покупают у негров все их товары и снабжают их всем, в чем те нуждаются. Неграм ведь тоже нужны игрушки…
