– Мы хотим показать, – объяснил Тони, – что ты… как бы это сказать… неадекватен.
– То есть?
– То есть… ну, бывают разные формы неадекватности. Мы имели в виду такую, как импотенция.
Клайв чуть не сполз со стула. На несколько мгновений у него пропал дар речи.
– И где вы на это указываете?
– Нигде.
– Дьявольщина. Где вы на это намекаете?
– На девятой странице. Ты сам-то понял, что читал?
– Я читал реплики. Не вникая.
Он пробежал глазами нужную страницу.
– Мать честная. «Гидравлический сбой». А что, если я после выхода этой передачи побегу прямиком к адвокату?
– К адвокату?
– Здесь определенно есть акт беззакония. Клевета. Оговор. Если не хуже.
– И ты натравишь адвоката на вымышленного персонажа, которого сам же подрядился сыграть? Если дело дойдет до суда, я не пропущу ни одного заседания.
– Напрасно я согласился на эти скобки, – выговорил Клайв. – Не устаю повторять.
– Уж не скобки ли подсказали нам эту идею? Постоянно на полшестого, да?
– Помяните мое слово, – сказал Клайв, – зритель нам не поверит.
Он был не прав. Зритель поверил, полюбил – и прикипел. А сами они поняли: до выхода первого эпизода нового сериала у них была одна жизнь, а после началась другая, и переломным событием стал день трансляции. В последующие годы все пятеро так или иначе вспоминали тот эфир и всякий раз удивлялись: сами они уже погрузились в новую жизнь, а постановку смотрели вместе с теми, кто застрял в старой. Софи поехала домой, чтобы посмотреть вместе с отцом и тетей Мари; отец был поражен, смущен и горд; он пытался предсказывать шутки, повороты сюжета – и все время промахивался, но тут же начинал отстаивать преимущества собственной версии, перекрикивая половину реплик, смазывая тонкости интонаций и пауз. Деннис устроился рядом с Эдит, которая, не проронив ни единого смешка, в конце сказала, что постановка вполне, вполне добротна, если кто любит этот жанр. Клайв не удержался и поехал в свой родной город Истли, чтобы сесть перед телевизором вместе с Кэти, мамой и обалдевшим отцом (тот опомнился только к финалу. И скобки, и гидравлический сбой доставили ему больше удовольствия, чем игра сына; он не преминул сказать Кэти, что она, к счастью, далека от этой кухни). Тони смотрел с Джун, которая под конец даже прослезилась от гордости; они дружно зазывали к себе Билла, но тот уехал в Барнет, к родителям, которые, как ему – без малейших оснований – показалось, испытали облегчение от бесспорно традиционной ориентации этой комедии. После того вечера создатели сериала стали друг другу близки, как родные.
