Я пекла луковицы одну за другой, хотя, когда мы прикладывали луковицу к нарыву, Джеми вскрикивал от боли. Я плакала, привязывая эти ненавистные припарки, а потом брала его на руки и качала, утешая и пытаясь отвлечь его песенками и сказками.
Утром Анис Гауди принесла мазь, пахнущую мятой, и спросила у меня разрешения намазать ею ребенка. Она села на пол спиной к стене и, положив Джеми к себе на колени, очень нежно и осторожно гладила все его тело, незаметно смазывая мазью мучивший его нарыв. И тихо напевала при этом: «Два ангела явились к нам с востока. Один принес огонь, другой принес мороз. Уйди, огонь! Приди, мороз!»
Джеми сначала крутился и хныкал, но потом затих под ее умелыми, нежными руками и заснул. Когда я укладывала его на кровать, его кожа была уже не такой красной, лоб стал прохладным. Я от всей души поблагодарила Анис.
— Ты хорошая мать, Анна Фрит. Твои руки не останутся пустыми. Помни об этом, когда тебе будет совсем тяжело.
Я теперь понимаю: Анис знала, что облегчение это только временное. Когда действие отвара и мази начало улетучиваться, лихорадка с каждым часом становилась все сильнее, и к полудню Джеми уже бредил.
— Мамочка, Томми зовет тебя, — прошептал он.
— Я здесь, мой дорогой. Скажи Томми, что я здесь, — прошептала я в ответ, стараясь не плакать.
Элинор Момпелльон приносила для меня еду, но я о еде даже думать не могла. Она сидела рядом со мной, держала меня за руку и утешала. Только позже я узнала, что, проведя у меня несколько часов, она шла потом к моей соседке Мэри Хэдфилд. Мать Мэри переехала к ней, чтобы не оставлять ее одну в неутешном горе, и заболела сама. А от нее Элинор шла к Сиделлам, где больных было трое. Потом — к Хоксуортам, где беременная Джейн слегла вместе со своим мужем.
Джеми страдал пять дней, прежде чем Господь Бог наконец забрал его к себе. В день смерти на его теле появились странные ярко-красные круги. Прошло несколько часов, и они потемнели и стали фиолетовыми, а потом лилово-черными, уплотнились и покрылись твердой коркой. Казалось, его тело умирает у меня на глазах, хотя он и дышал. Мистер и миссис Момпелльон пришли вдвоем, как только услышали, что у Джеми появились эти новые признаки чумы. Джеми лежал на матрасике у очага, я сидела рядом с ним. Пастор опустился на колени и начал молиться. Его жена молча подошла и встала на колени рядом с ним. Слова молитвы доносились до меня будто издалека.
— О Боже, всемогущий и милосердный, внемли нашей просьбе. Смилостивься над нами, отзови своего ангела смерти и не дай этому ребенку погибнуть…
