У Вагнеров Тоша прославился тем, что однажды предпочел им общество осликов. Совершенно забыв, что его ждут, он наслаждался игрой со своими длинноухими приятелями.
Серовы проехали Германию, Швейцарию и обосновались на все лето в Италии. Климат Швейцарии оказался неприятен Серову, который последнее время чувствовал себя очень скверно. Врачи давно уже констатировали у него грудную жабу.
Странно выглядело среди респектабельных европейцев семейство Серовых — старик отец, маленький, седой, взъерошенный, в старом, обвисшем на плечах пальто с огромными карманами, наполненными справочниками и указателями, в шляпе, такой древней и такой мятой, что она была похожа не на шляпу, а на куст морской капусты. Да и сама Валентина Семеновна могла обратить на себя насмешливое внимание кого угодно — юная, уж никак не похожая на жену Серова, а скорее на дочь, с суровым, строгим лицом, в неуклюжем платье и грубой обуви, и рядом с этой удивительной парой — розовый, веселый ребенок.
Эта поездка за границу, к сожалению, не дала Александру Николаевичу ни улучшения здоровья, ни хорошего отдыха. Зато большой радостью было зимой в Петербурге вспоминать встречи с Вагнером, листать полученный от него в подарок клавир «Кольца Нибелунгов» с портретом и надписью «Also Tribschen», проигрывать любимые места и обсуждать с друзьями вагнеровские оперы, слышанные в Мюнхене: «Тристан и Изольда», «Мейстерзингеры», «Золото Рейна».
· · ·
Когда Серовы вернулись в Россию, Александр Николаевич тут же бросился к своей новой опере «Вражья сила». Островский, автор пьесы «Не так живи, как хочется», на сюжет которой была задумана опера, давно уже написал для Серова либретто первых трех актов, но на последних двух композитор и драматург разошлись. Случайные либреттисты не удовлетворяли Серова, и окончание оперы затягивалось. Последние сцены давались Серову с трудом. Чувствовал он себя все хуже и хуже. Силы его явно иссякали. На четвергах он уже не мог исполнять по два-три действия, как раньше. Вынужден был ограничиваться отдельными номерами. Но все же работал по-прежнему много — писал в газету на французском языке «Jornal de St. Petersbourg», выходившую в столице, и в другие печатные органы, задумал еще одну оперу по повести Гоголя «Ночь под Рождество». Особенно плохо Серов почувствовал себя в декабре 1870 года, вернувшись из Вены, куда ездил на торжества по случаю 100-летия со дня рождения Бетховена.
Валентина Семеновна понимала, что Серов очень тяжело болен. Врачи не говорили ничего определенного, только советовали пожить за границей. Цену таким советам все знали. Вот она и металась, не зная, что предпринять.
