К сожалению, и Серов не избег участи рецензента, и он писал множество легковесных полемических статеек, имевших участь однодневок. Но если разобраться в истоках его серьезного творчества, отрешиться от всего наносного, то представится одна ясная и четкая линия: главным для Серова был взгляд на музыку как на искусство движущееся, постоянно развивающееся, эволюционирующее как по форме, так и по своей сущности. Поэтому особенно интересны его статьи о Спонтини, Моцарте, Бетховене, Глинке, Даргомыжском и даже его полные, может быть, несколько предвзятой увлеченности статьи о Вагнере. Клеймо первого русского вагнериста крепко пристало к Серову.
Критические статьи кое-как помогали существовать неудавшемуся чиновнику, жизнь которого была убогой, неустроенной, одинокой. В 1851 году уехал на три года за границу Вольдемар Стасов, внеся перед этим немалое смятение в тихую, пуританскую семью стариков Серовых тем, что завел бурный и страстный роман с их замужней дочерью, любимой сестрой Александра Николаевича Серова Софьей Николаевной Дютур. Эта история создала первую трещину в отношениях двух преданных друзей.
· · ·
Вскоре после отъезда Стасова вернулся из-за границы на родину Михаил Иванович Глинка, и Серов возобновил свое давнее знакомство с ним, начавшееся еще в 1842 году. Александр Николаевич восхищался великим композитором, аранжировал для фортепьяно отдельные отрывки из его опер и даже начал записывать под диктовку композитора «Записки об инструментовке». Для Серова это было первое в его жизни знакомство с научной теорией композиции.
Отъезд Михаила Ивановича из Петербурга и его безвременная смерть в Берлине были для Серова большим горем. В февральские дни 1857 года, когда в Россию прибыл прах Глинки, Людмилу Ивановну Шестакову, сестру Михаила Ивановича, сопровождали в Кронштадт для печальной встречи Александр Николаевич Серов и два брата Стасовы — Владимир и Дмитрий Васильевичи.
Уже после смерти Глинки, как бы приняв из его рук эстафету, Серов приступил к работе над оперой с твердым намерением довести дело до конца.
Итак, «Юдифь» пишется! Отдельные ее отрывки разыгрываются автором во всех дружеских кружках Всюду, кроме дома Стасовых. Туда, к давно уже вернувшемуся из-за границы Владимиру Васильевичу, Серов не заходит. Да и сам Стасов, такой горячий помощник всех «творящих», не интересуется тем. что делается у его ближайшего друга Серова.
И все это потому, что разрыв между друзьями неизбежен…
