– Ваша светлость, этот ясновидец слишком дерзок. Разыгрывает из себя господина, и всё так чинно-благородно… пожалуйста, попрошу вас, будьте любезны…
Граф Луцис вздохнул. Ну что же, посмеяться над глупцом, спустить его с небес на землю… Знатное развлечение…
– И что требуется сделать? – поинтересовался он, начиная проникаться забавной идеей.
– Он просит портрет и по нему рассказывает о человеке… Якобы, вплоть до мельчайших подробностей…
– Гм. Наши фамильные портреты слишком громоздки. Миниатюра подойдёт? – спросил граф.
– Именно, именно… Он что-то про медальоны говорил, – обрадовался трактирщик.
– Есть у меня одна мысль, – хитро усмехнулся Каллен, – подойди к секретеру, открой средний выдвижной ящик и достань оттуда золотой медальон с дубовыми листками.
Энгус Плой повиновался. Он взял изящную вещицу, осторожно раскрыл медальон, бросил взгляд на миниатюру, присвистнул и спрятал за пазуху.
– Твоим людям остается только подробнее рассказать ему обо мне, – удовлетворённо сказал граф. – Как только молодчик распушит хвост павлином, я выступлю и разоблачу его.
В ярко освещённом свечами зале было жарко натоплено, наиболее прилично выглядящие кресла и стулья стояли полукругом перед грубо сколоченным высоким табуретом, на котором лежала небольшая кружевная салфетка. Потихоньку все приглашённые расселись по местам. Граф Луцис поглядывал на сидящую немного поодаль дочку бургомистра. Хорошенькая провинциалочка оделась по последней моде и выглядела бы совершенно очаровательно, если бы фасон и цвет платья были ей к лицу.
Вошел трактирщик и встал у входа, за ним в дверях появился ясновидец – худой высокий брюнет с пронзительными чёрными глазами и жидкими усиками. Зрители, а их было почти две дюжины, зашевелились, заёрзали, пытаясь лучше разглядеть синьора Монтекроче. Костюм его выглядел поношенным, но ещё элегантным, рубашка сияла белизной. Граф Луцис невольно подумал, что этот человек совсем не похож на авантюриста. В нём было нечто странное, притягивающее взгляд, завораживающее.
– Прекрасные дамы и благородные господа, – итальянец склонился в почтительном, но не раболепном поклоне, – я смею надеяться, что вы не сочтёте этот вечер потерянным.
Говорил ясновидец почти без акцента, глубоким выразительным голосом. Прелестная Эмилия не отрывала от него красивых голубых глаз. Её розовый ротик слегка приоткрылся от удивления. Каллен Луцис поглубже уселся в кресле и сложил руки на груди. Скоро шарлатан опозорится, и наваждение спадёт.
