Только сумасшедший мог бросить вызов Согдарийской Империи, которая подчинила все соседние земли и жадно поглядывала на те, которые прятались за горизонтом – Шибан, Арвакское Царство и Песчаные Страны. И хотя ноги колосса уже превращались в глину, его военная мощь еще была велика. Регулярная армия бдительно охраняла колонии Империи, а репутация элитного отряда Жестоких, которых в Сикелии помнили за беспощадную резню, учиненную ими при захвате Самрии много веков назад, была столь же грязной.
Никто не ожидал, что Жемчужину Мианэ дерзко украдут из короны императора. Когда к стенам крепости подошла многотысячная армия, явившись, словно мираж из Карах-Антара, купцы Балидета без сопротивления сдали город на милость победителя. Но загадочный Маргаджан не пробыл в крепости и месяца, выступив на соседний город Муссаворат. Белый Город не мог сравниться с блеском Балидета, но славился соляными рудниками и солеварнями, поставляя соль даже на северный континент.
«Пустыню питает не дождь, а кровь человеческая», – сказал как-то иман. В Муссаворате должно было случиться побоище, каких давно не было в этих местах. Но его можно было предотвратить – Арлинг мог завершить миссию Беркута и убить Маргаджана.
Однако, как и купцы Балидета, он предпочел сдаться.
Монтеро, который когда-то был его лучшим другом, но по прихоти судьбы стал разбойником Маргаджаном, не был виновен в смерти Магды. Халруджи потребовалось много времени, чтобы понять это. Но с пониманием простой истины не пришло прощение. Даррен захватил не просто один из городов Сикелии. Он взял стены личной крепости Арлинга, где на протяжении многих лет Регарди успешно выдерживал осаду прошлого. И сейчас оно дикой ордой ворвалось на улицы его жизни, растоптав то, что, казалось, имело смысл и порядок.
Халруджи мог сразиться с диким керхом, устроить драку с учениками Шамир-Яффа, вступить в бой с етобаром, но он не мог поднять руку на Даррена Монтеро, который неожиданно нашел его в песках Сикелии. Прошлое было неприкосновенно.
Обоз тряхнуло, вернув Арлинга туда, где он находился последние дни – в крытую повозку, груженную мешками с маисом. Там пахло зерном, пылью и затхлостью, было тесно и невероятно жарко. Холст, который накрывал обоз сверху, накалялся днем так, что Регарди казалось, будто его заживо запекали в большой печи. Полотно не спасало от песка, который проникал повсюду, скрипя на зубах и забиваясь в одежду. В одном из мешков маис оказался заражен клопами. Спасаясь от жары, насекомые переселялись на днище обоза, а также на Арлинга. Клопов приходилось терпеть, потому что рядом с обозом шли наемники из керхов, а слух у детей пустыни был острым. Регарди изображал мешок и не двигался.
