В офисе все было по-прежнему. Григорий Михайлович сидел в прокуренном кабинете, словно и не выходил из него со вчерашнего дня.
— Что нового? — больше для того, чтобы начать разговор, спросил Родик.
— Ничего…
— А танки тебя не смущают?
— Смущают…
— Это твое правление устроило.
— Ошибаешься…
— А Крючков?
— Я тебе уже сто раз говорил, что к этому ведомству не имею отношения.
— Ладно. Это я так, от нервов и от беспомощности. Хочется что-то предпринять, а что — не знаю. Бешусь и начинаю себя презирать.
— Подожди… Надо уметь держать паузу. Не так все плохо, как кажется.
— Ты что-то знаешь?
— Нет, но распределение сил быстро изменяется. Думаю, что момент для настоящего переворота упущен. Они должны были сегодня ночью захватить ключевые точки, но все, судя по сообщениям, осталось по-прежнему. Даже средства массовой информации работают сами по себе. Промедление для них смертельно. Время играет на Ельцина.
— А что, Ельцин лучше? Он же демагог, позер.
— Для нас лучше, чем он, ничего и никого нет. Он будет строить для себя капитализм, поэтому только его сейчас поддержат Запад и США. Думаю, что бездействие правительства связано с работой Запада. Они их как-то блокировали. По-другому объяснить их нерешительность трудно — присягу и исполнение приказа в армии никто не отменял. Значит, приказов нет.
— Не знаю… Не знаю… Может быть, ты и прав. Я не политик, и вообще что-то в последнее время плохо соображаю, но Ельцин мне очень не нравится. Он весь фальшивый, да еще и пьяница в плохом смысле этого слова.
— А что, у этого слова есть хороший смысл?
— Конечно… Вот Юрка, например. Кстати, где его черти носят? Дома телефон молчит…
— Не знаю… Твой кадр. Его эмоциональность может завести куда угодно.
— Остальные не появлялись?
— Пока нет… Рано… Кстати, банки работают. Во всяком случае, наш. Деньги выдают.
— Я знаю. У меня, правда, никаких банковских потребностей нет. Да и денег на счете кот наплакал. Что будем делать с поездкой в Танзанию?
— Подожди день-два. Сдать билеты все равно не удастся — они апексные. Мне вчера Шабаан звонил. Я ему сказал, что все остается в силе. Рифат заезжал, сообщил, что его радио временно не вещает, а в танзанийском посольстве все выжидают.
— Нет ничего хуже, чем ждать в состоянии неизвестности. Внутри как-то противно, и уверенность в себе теряешь. Это как в последнюю ночь перед защитой диссертации…
— Доброе утро, — поприветствовал, входя в кабинет, Михаил Абрамович.
— Ничего себе «доброе», — сыронизировал Родик. — Танки по Москве разъезжают…
