Родик возвратился в столовую. По телевизору снова начался балет. Он поднял трубку и, услышав длинный гудок, набрал номер домашнего телефона Гриши.
— Ты в курсе событий? — не здороваясь, спросил он.
— В курсе…
— Ты это предполагал?
— Не совсем…
— Какие теперь у тебя прогнозы?
— Никаких. Надо подождать.
— А тебе не кажется, что мы можем дождаться пули или чего-нибудь худшего? Считаю, что надо забирать семьи и уезжать куда-нибудь на периферию. В глушь, в Таджикистан, и пережидать там.
— Думаешь, ты один такой умный? Наверное, уже все билеты раскупили, а Таджикистан — не самое подходящее место. Там и без того неспокойно. Уверен, это происходит по всей стране.
— Поедем в Челябинск. Я попрошу Колю и Володю, чтобы они устроили нас в закрытый дом отдыха. Там точно будет тихо. Плюс шикарные условия, озера. Это недалеко от «Челябинска-70». Заодно вы все отдохнете. Революция начинается в столице и затухает к периферии.
— Я не порол бы горячки. Надо понять, что происходит. Мы слышим одностороннюю информацию, да и той почти нет, и не видим вообще ничего. Ты на улице был?
— Давай так… Ты разбираешься в обстановке, а я все же добываю билеты. Ты знаешь, что у меня блат в кассах «Мострансагентства». Если там не куплю, то заеду на Преображенку — у них могут быть билеты прямо до «Челябинска-70».
— Надо согласовать со всеми.
— Ты согласовывай, я отвечаю за дорогу. Думаю, что лучше ехать поездом. Самолеты могут заблокировать…
— Поезда тоже…
— Это вряд ли. Железная дорога — государство в государстве. Для них ни война, ни революция — не указ. Пока рельсы не разобрали, они ездят. Кроме того, железнодорожного министра по телевизору не показывали. Может, он тоже еще не в курсе.
— Телеграф, телефон, вокзалы… Вспомни Ленина.
— Ладно. Телефон работает. Давай действовать. В двенадцать — общий сбор в офисе. Договорились?
— Хорошо. Я всех соберу. Да они и сами скоро проявятся. Просто еще спят.
Выйдя из подъезда, Родик несколько минут постоял под козырьком, наблюдая, как мелкий дождь поливает мостовую, и размышляя, вернуться за зонтиком или нет. Было безлюдно и ничто не свидетельствовало о произошедших изменениях. Из подъезда соседнего дома вышел мужчина. Он тоже задержался ненадолго под козырьком и побежал к машине. Родик последовал его примеру. Пока он заводил и прогревал двигатель, страшно запотели стекла. Пришлось минут десять продувать салон. В голову лезли самые невероятные мысли и идеи. Чтобы как-то отвлечься, Родик включил приемник и начал крутить ручку настройки. Эфир трещал, но какой-либо новой информации, кроме уже надоевшей и однообразной, не выдавал. Родик чертыхнулся и выключил радио. Стекла, как назло, никак не хотели отпотевать, а протереть их было нечем. Повозив по ним ладонью, Родик почти на ощупь вывел машину на проезжую часть и медленно двинулся в сторону Красной Пресни. Спустившись с моста у Ваганьковского кладбища, он посчитал, что в такой день можно нарушать правила дорожного движения и, развернувшись через сплошную, сразу въехал во двор «Мострансагентства». Служебный вход уже открыли, и Родик поднялся на второй этаж. Директор отсутствовал. Родик вошел в кассовый зал. Там, как обычно, в нескольких окошках копошились кассирши. Кабинка с надписью «начальник смены» пустовала. Родик посмотрел на часы и, поняв, что еще рано, вернулся в машину. Время тянулось необычайно медленно. Наконец мимо прошла высокая худощавая женщина. Она немного сутулилась под зонтиком, будто он был тяжелой ношей. Родик опустил боковое стекло и окликнул ее. Женщина остановилась и начала озираться по сторонам. Родик окликнул еще раз. Она наконец увидела его, приветливо улыбнулась и направилась к машине. Родик быстро вышел навстречу, засунул голову под зонтик и поцеловал ее в щеку.
