Это было маленькое чудо, что Лилли нашла Меган. Во время первой волны зомби сотовые телефоны всё ещё продолжали принимать и передавать сигнал, так что Лилли смогла договориться с подругой о встрече в окрестностях аэропорта Хартсфилд. И две женщины отправились автостопом на юг, ночуя в брошенных домах, и просто старались выжить. Уровень напряжённости между девушками возрос. Казалось, что каждая из них по-своему старается компенсировать страх и пережитые потери. Лилли ушла в себя. Меган же пошла другим путем: большую часть времени оставаясь под кайфом, она не умолкала ни на минуту и цеплялась к странникам, с которыми они пересекались по дороге.
В тридцати милях к юго-западу от Атланты они присоединились к колонне других выживших: три семьи из Лоренсвиля, путешествующие на двух минивэнах. Меган убедила Лилли, что пока их много, они будут в безопасности, и Лилли согласилась ехать вместе с ними некоторое время. Она держалась особняком от всех в течение следующих нескольких недель зигзагообразного перемещения по фруктовым садам, но вскоре Меган закинула аркан на одного из муженьков. Его звали Чед и он был хорошим крутым парнем, со следами табака под губой и жилистыми руками, покрытыми татуировками, которые рисуют себе матросы и ярые морские волки. Лилли была потрясена тем, как флиртовали эти два голубка, когда вокруг творится такой кошмар. Прошло совсем немного времени, и вот Меган и Чед скрылись в тени мотеля, чтобы "немного расслабиться". Стена между Лилли и Меган стала ещё выше.
Это произошло в тот момент, когда на сцену их жизни вышел Джош Ли Гамильтон.
Однажды вечером примерно на закате, их караван был зажат на парковке Кмарта толпой мертвецов и тогда здоровый афроамериканский тяжеловес пришел им на помощь из тени погрузочной площадки. Он вышел словно некий мавританский гладиатор, размахивая двумя мотыгами для сада, на которых всё ещё болтались ценники. Он легко расправился с полудюжиной зомби, и путешественники как следует отблагодарили его. Он показал группе несколько совершенно новых ружей в задней части магазина, а также оборудование для кемпинга.
Джош ездил на мотоцикле и после того, как помог загрузить минивэны продуктами, решил присоединиться к группе. Он следовал за ними на байке, в то время как колонна приблизилась к заброшенным садам Меривейзер Кантри.
Сейчас Лилли уже жалела о том дне, когда она согласилась ехать на заднем сиденье огромного Сузуки. Не была ли её привязанность к здоровяку просто проекцией её горя по потере отца? Не был ли этот отчаянный акт манипуляцией среди нескончаемого ужаса? Не было ли это так же дешево и явно как неразборчивость Меган? Лилли желала знать, не был ли акт трусости, то как она бросила Джоша на поле битвы, мрачным, тёмным, подсознательным актом самовнушения?
