— Я сюда однажды девушку водил. Лучшие бараньи котлеты в городе.
— А потом отвел ее домой и стал заниматься с ней любовью? — Я спросил с глубочайшим сарказмом и сразу испугался, что так оно и окажется.
— Нет, — ответил Коля, глядя на свое отражение в стекле и подтыкая прядку светлых волос под черную шапку. — Любовью мы занимались до ужина. А после ужина мы пошли выпить в «Европейскую». Девушка по мне с ума сходила, а мне больше нравилась ее подружка.
— Так… а чего подружку тогда на ужин не пригласил?
Коля улыбнулся — так начальник по-доброму улыбается подчиненному.
— Рассчитанное пренебрежение. Учись.
Мы шли дальше по Невскому. Час дня, но зимнее солнце уже клонилось к западу, и перед нами тянулись тени.
— Начнем постепенно, — сказал Коля. — С самых основ. Тебе какая-нибудь девушка нравится?
— Да нет, вроде никакая.
— Здесь не требуется кто-то особенный. Ты целка, тебе теплые ляжки нужны, и чтоб сердце билось. А не Тамара Карсавина.
— Ну есть одна у нас в доме. Верой зовут. Только ей нравится другой парень.
— Отлично. Первый шаг: не будем переживать из-за другого парня. Давай думать только об этой Вере. Что в ней особенного? Почему она тебе нравится?
— Не знаю. В нашем доме живет.
— Уже что-то. Еще?
— На виолончели играет.
— Красивый инструмент. Какого цвета у нее глаза?
— Не помню.
— Она тебе не нравится. Если ты не помнишь, какого цвета у нее глаза, она тебе не нравится.
— Нравится, только ей один Гришка Антокольский небезразличен, поэтому какой смысл?
— Отлично. — Коля был очень терпелив с бестолковым учеником. — Ты думаешь, что она тебе нравится, потому что ей не нравишься ты. Очень понятно, только я тебе так скажу: она тебе не нравится. Давай забудем про эту Веру.
Забыть про Веру оказалось несложно. Последние три года я пытался представить, какая она голая, но это лишь потому, что жила она двумя этажами ниже. А однажды в молодежном бассейне на улице Правды я увидел Верины соски, когда у нее соскользнули лямки купальника. Если бы Вера не запаниковала и не свалилась у ворот Дома Кирова, я б сейчас не бродил по питерским улицам с полоумным дезертиром, не искал бы яйца. Она даже не оглянулась, когда меня схватили. И наверное, обжималась с Гришкой где-нибудь в темном кировском коридоре, пока я сидел в «Крестах».
— У капитана дочка хорошенькая. Мне понравилась.
Коля с веселым изумлением глянул на меня:
— Да, у капитана дочка хорошенькая. Мне нравится твой оптимизм. Только она не про тебя.
