Так вот, книга Иова бросает вызов богословским теориям такого рода. Я не буду пересказывать содержание. Смысл там прост: человека постигают бесчисленные несчастья, и это все условно сказано, условно, потому что автор библейский, неведомый нам, нагнетает эти события одно за другим. Так бывает в жизни, но все-таки это недостаточно характерно. Как в "Кандиде" вольтеровском, все бедствия на бедного героя падают.
И вот Иов, раздавленный всеми, потерявший детей, и богатство, и здоровье, лежит на помойке, можно сказать, выброшенный на свалку. Вначале он говорит твердо: "Бог дал - Бог взял". Но это лишь пролог. А затем автор, который старинную повесть о терпеливом Иове взял только как отправную точку спор с Богом.
Потрясающая деталь: Достоевский, который глубоко переживал эту тему, который в "Братьях Карамазовых", в знаменитой главе "Бунт" поднимает те же самые проблемы, (помните, Иван Карамазов не хотел принимать мира Божьего из-за страдания в нем), так вот, Достоевский, по-видимому, даже не был знаком с этим
спором. Писатель в "Братьях Карамазовых" пересказывает содержание Иова, но ему только вспоминается то, что он слышал в церкви. А в церкви как раз читается только эта фабульная сторона о том, что Иов потерпел всевозможные несчастья и остался тверд и сказал: "Бог дал - Бог взял". На этом все у Достоевского кончается. Такова была ситуация в XIX веке. И главное ускользает.
В книге подлинной приходит к Иову три друга и сначала поступают необычайно человечно: не начинают его утешать, а садятся рядом и молчат, долго-долго молчат. О чем они думают? Счастливый был, богатый был, достиг того, что считалось в древности Божиим благословением, - а теперь, как мусор. И это последнее отчаяние, потому что человек Ветхого Завета полагал, что с земной жизнью все кончается. Где же тогда высшая справедливость?
И Иов восстает и страдает больше всего не столько за себя сколько за Бога. Ему и невыносимо, и горько, и страшно, что Творец, оказывается, может быть так несправедлив. И друзья начинают его уговаривать. Каждый излагает свою точку зрения, излагает известные богословские теории, которые и теперь еще часто повторяются.
Один говорит, что ты, наверное не знаешь своих грехов, ты просто их забыл или делал их по неведению, и вот на тебя пришло это наказание. Другой говорит, что ты просто слишком горд. Но Иов отвечает: "Я не хочу вас слушать, потому что мне опостылела моя жизнь, я загнан в последний тупик". Он вовсе не говорит ни о своем богатстве, ни о своих детях, ни о чем из того, что сказано в фабуле пролога.
