.
Куртца, как и других модернистов до него и многих последующих, соблазнили и совратили эти идеи и темные программы, которым они служили. Он, как и подобные ему, не имевшие сильной связи с душой, поверил, что мощный коллективный голос его культуры есть и голос души, и подчинился. Но такая бессознательная преданность идее завела Куртца в непроглядно-темную ночь души. Как в свое время заметил Ницше, заглядывая в бездну, нужно быть осторожным, чтобы бездна не заглянула в нас. Куртц вошел в бездну и не нашел пути назад.
Пустыня скоро нашла его и расквиталась с ним сполна… в ее шепоте он услышал то, чего прежде не знал о себе, о чем даже помыслить не мог, пока не спросил совета у великого одиночества… И этот голос громом отозвался у него внутри, потому что нутром его была пустота[113].
Как тут не вспомнить тот приговор, который Т. С. Элиот вынес «полым людям», – чучела, с трухою в головах. Чтобы эти добрые люди соблазнились и уступили, довольно будет лишь силы коллективной идеи, которая может обслуживать какие угодно бутафорские цели. И случается это с такой частотой, что нам волей-неволей придется остановиться и поразмыслить над тем, что нами движет, над нашей культурой и нашим временем. Марлоу, основной персонаж повести Конрада, борется с этой проблемой, гнушается пустой болтовни о «бремени белого человека» и приходит к выводу: «Самое большее, на что тут можно рассчитывать, – узнать самого себя немного получше»[114].
Возможно, такое смиренное, частное признание не слишком впечатляет после подобного изнурительного путешествия к сердцу тьмы. Но это, безусловно, лучшая альтернатива, чем та, что избрали восторженные националисты, всего 16 лет спустя послав цвет своей юности на заклание: «В полях Фландрии маки рдеют / Там, где белых крестов аллеи / На могилах»[115]. Имей они хоть малую толику понимания природы Тени, оставили бы своих дорогих детей дома, да и другим людям спокойней жилось бы на свете.
Вдумчивое постижение произведений Гёте, Достоевского, Конрада, многих других пророческих голосов модернистской культуры приглашает, скорей даже требует, чтобы мы стали психологами для самих себя. Недостаточно смотреть на наше время только лишь через политическую или экономическую призму. Мы обязаны заглянуть в самые потаенные уголки души, отыскать скрипучие механизмы наших темных Я. В этом нашими опытными проводниками станут художник, привычный обитатель этих глубин, и психолог-аналитик, совершающий вылазки в те места, которые мы с вами обязаны навестить, если собираемся когда-нибудь исцелиться сами или исцелить свой век. Никогда прежде в истории не было столько свободы, и никогда прежде Тень не обладала столь многими инструментами для исцеления или для разрушения. История, социальная структура, общественные нравы и переменчивые желания народных масс – все это можно изменить. Неизменной остается только человеческая природа, ее склонность к самообману, самовосхвалению и готовность действовать бессознательно.
