И все же Фауст не чужд благородства в своих устремлениях. Он желает познать все, он чурается соблазнения ведьм и соблазнов власти. Он также и лучший среди нас, наш комплекс героя. Он с теми, кто разгадывает загадки квантовой физики, генома человека, субатомной Вселенной, стремится расширить творческие горизонты искусств и окончательно победить бедность. Но, сам того не ведая, уничтожив насекомое-вредителя, он загрязняет окружающую среду, открывая век реактивной авиации, распространяет СПИД во все регионы мира, расщепляя атом, несет ядерный кошмар слепым людям Хиросимы, Нагасаки и Чернобыля и по воздуху, через все границы, рассеивает стронций, навсегда оседающий в костном мозге. Там, где свет, всегда есть и Тень. Фауст – лучшее, самое представительное наше Я. Он героический, бессознательный, благонамеренный и опасный. Он – воплощение света, устремления, успеха, героического вызова ограниченности, и он же – источник столь многих наших страданий. Как и его брат Гамлет, нерешительный и раздираемый внутренними сомнениями, Фауст, хотя и не знает сомнений и преисполнен желания, оказывается предвестником того мира, в котором мы сейчас обитаем, со всем, что в нем есть благого и тлетворного. Никогда в своей истории человечество не имело стольких возможностей и никогда не знало так много невротического несчастья. Никогда прежде не было столько света – и не было никогда такой Тени.
Человек подполья и рождение психологического
В 1851 году королева Виктория и ее супруг принц Альберт открыли первую «Всемирную выставку изделий промышленности всех наций», которая проходила в просторном строении из стекла и металла, прозванного Хрустальным дворцом. Преподносимый одновременно как торжество прогресса в технологии и как общественное достижение, Хрустальный дворец также служил символом «нравственного» улучшения человечества. От этого высокомерия произошло две фантазии: культ прогресса с его соединением возросшей материальной изощренности, нравственного прогресса и мелиоризм, учение о том, что целенаправленное общественное усилие способно навсегда положить конец древним бичам человечества – войне, бедности, болезни, неграмотности. Но кто из этих уважаемых и почтенных особ мог даже предположить, что всего лишь несколько десятилетий спустя эти же нации, эти же апостолы прогресса вопьются в горло друг другу теми же технологиями? О чем говорят хотя бы следующие примеры расхождения между наивной фантазией и теневыми проявлениями (и таких примеров множество). Мог бы кто-нибудь подумать, что британцы потеряют шестьдесят тысяч человек в один день, что немцы потеряют один миллион человек в первые пять месяцев 1914 года, что французы потеряют триста тысяч за две недели, что потери одной только бригады составят девять тысяч человек за восемнадцать дней?
