Но внезапно возникло новое препятствие. С апостолом случился припадок тяжелой болезни, которая время от времени к нему возвращалась. Сам он считал, что этот недуг послан ему для смирения. "Дано мне было, - пишет он, - жало в плоть, ангел сатаны, заушать меня, чтобы я не превозносился. О нем я трижды просил Господа, чтобы отступил он от меня. И сказал мне Господь: "довольно для тебя благодати Моей: ибо сила Моя в немощи совершается"[16].
Что это была за болезнь - уточнить невозможно. Ясно только, что она повторялась хронически. Некоторые биографы считают, что "подобно другим великим людям истории, например, Цезарю и Наполеону, Павел страдал приступами падучей болезни"[17]. Другие склоняются к мысли, что "жало в плоть" - это малярия, которой Павел заболел в болотистых низинах Памфилии.
Как бы то ни было, от возвращения восточным путем миссионеры отказались. Вероятно, в этом сыграла роль не только болезнь Павла. Апостол чутко прислушивался к внутреннему голосу: он постоянно ощущал Христа как таинственного Спутника его благовестнических трудов. Вот и теперь что-то, о чем умалчивает Лука, заставило его решиться на рискованный шаг: невзирая на опасность, идти назад прежней дорогой, чтобы утвердить молодые общины.
Пока же он был еще слаб после болезни, и миссионеры оставались в Дервии, где Павла окружала трогательная забота братьев. "Вы знаете, вспоминал он потом в Послании к галатам, - что я в немощи плоти благовествовал вам в первый раз; и искусительное для вас в плоти моей вы не оттолкнули с презрением и отвращением, но, как ангела Божия приняли меня, как Христа Иисуса... Если бы возможно было, вы вырвали бы глаза свои и дали мне"[18]. Отношение к нему новообращенных было для Павла радостной неожиданностью. В самом деле, ведь по его слову и молитве больные обретали выздоровление, а сейчас он сам лежит на постели, беспомощный и жалкий. Но галаты сумели все понять и преодолеть невольное смущение.
Когда апостол немного окреп, миссионеры тронулись в обратный путь опять через Листру, Иконию и Антиохию Писидийскую. Надолго задерживаться в городах они не могли - приходили и уходили, избегая посторонних глаз. И все же в главном они преуспели: не только поддержали дух христиан, но поставили им старейшин, пресвитеров.
Этот акт означал новый этап в их апостольстве. С него начинается история дальнейшего укоренения Церкви на языческой почве.
Образцом для организации общин служили порядки, сложившиеся в иудейской диаспоре. Члены церквей составляли тесные духовные семьи. По воскресным дням или даже чаще они сходились в домах на общую совместную молитву, читали Писание, совершали после братской трапезы "преломление хлеба", Вечерю Господню. Апостолы завещали это как волю Самого Иисуса. Павел напоминал своей пастве: "Всякий раз, как вы едите этот хлеб и пьете эту чашу, - вы смерть Господню возвещаете, пока Он не придет"[19].
