Возвращаться назад в Антиохию сейчас было невозможно. Приходилось двигаться дальше вглубь горной страны, туда, где обитали уже одни язычники...
Не без тревоги приблизились миссионеры к Листре, небольшому ликаонскому городку. Они с трудом понимали местный язык. Здесь жили горцы, родичи древних хеттов, царство которых пало уже много веков назад; но народ, хотя и подвергшийся эллинизации, сохранил много черт своего прежнего уклада. Синагоги тут не было, соответственно - и прозелитов. Павел и Варнава впервые столкнулись с подобной ситуацией. Они тщетно пытались найти контакт с ликаонцами, говоря, что принесли им весть о спасении, но у них было слишком мало общего с этими людьми, чтобы рассчитывать на успех. Однако отступать Павел не собирался.
Перелом произошел неожиданно, при обстоятельствах, могущих вызвать улыбку, если бы они едва не стоили апостолу жизни.
Среди слушавших св. Павла был больной человек с парализованными ногами. Уловив в речах иудея слово "спасение", он ухватился за последнюю надежду, какая бывает у неизлечимых. Апостол заметил это и, пристально взглянув на листрянина, как делал в таких случаях, властно приказал ему встать... Громкие крики изумленной толпы сопровождали чудо: хромой неуверенно поднялся на ноги. Все пришло в движение, ликаонцы стали о чем-то возбужденно между собой переговариваться, о чем - миссионеры не смогли разобрать.
А вскоре к воротам города потянулась торжественная процессия. Впереди шествовали жрецы в венках, они вели быков; алтарь Зевса, стоявший у входа в Листру, поспешно украшали гирляндами, раздавалось нестройное пение и возгласы. Только теперь миссионерам втолковали, что происходит: оказывается, суеверный народ вообразил, что к ним явились сами боги, как, по рассказам, это бывало в старину[13]. Величественного представительного Варнаву приняли за Зевса, а Павла, который говорил от лица обоих, за его посланца - Гермеса.
Апостолы пришли в настоящее отчаяние. Разодрав одежды, как делают евреи при горестном известии, они бросились в толпу, умоляя прекратить кощунство. "Что вы делаете! - кричали они по-гречески. - Мы люди, подобные вам!" Смысл этих слов наконец дошел до собравшихся. Толпа была разочарована и полна недоумения. Праздник сорвался. А людям так хотелось верить...
Подобного оборота дел миссионеры никак не ожидали. Стало очевидно, что здесь пока рано говорить о Христе. В умах ликаонцев жил еще самый обычный политеизм, который лишь в более культурной среде стал вытесняться понятием о некоей высшей единой Силе[14]. Пришлось как-то объяснять людям, что им возвещают "Бога Живого, Который сотворил небо и землю". Это была не проповедь христианства, а скорее нечто похожее на проповедь монотеизма необходимый этап, предваряющий Евангелие. Павел говорил, что до времени Бог "позволил всем народам ходить своими путями", но Он свидетельствует о Себе теми дарами, которые поддерживают жизнь человека.
