Мадлен увидела Селесту, и лицо ее осветилось. Одной из приятных черт Мадлен было то, как менялось ее лицо при виде вас, словно вы единственный на свете человек, которого она рада видеть.
— Привет новорожденной! — выкрикнула Селеста.
Собеседница Мадлен обернулась. Ее каштановые волосы были гладко зачесаны назад, словно она служит в армии или полиции.
— Мадлен, что случилось? — спросила Селеста, подойдя ближе и увидев ногу Мадлен на стуле.
Она вежливо улыбнулась девушке, которая в ответ сжалась, словно Селеста не улыбнулась, а усмехнулась. Господи, она ведь улыбнулась ей, да?
— Это Джейн, — сказала Мадлен. — Она помогла мне, когда я подвернула ногу, пытаясь спасти молодые жизни. Джейн, это Селеста.
— Привет, — сказала Джейн.
Кожа на лице Джейн казалась какой-то незащищенной и грубой, как будто ее только что скребли щеткой. Незаметно двигая челюстями, словно стараясь скрыть это, она жевала жвачку.
— Джейн — новая мама подготовительного класса, — сказала Мадлен, когда Селеста села. — Как и ты. Так что мне предстоит познакомить вас обеих со школьной политикой в Пирриви. Это минное поле, девочки. Говорю вам, минное поле.
— Школьной политикой? — Нахмурившись, Джейн обеими руками еще крепче затянула конский хвост. — Я не буду участвовать в школьной политике.
— Я тоже, — согласилась Селеста.
Джейн всегда будет помнить, как в тот день опрометчиво искушала судьбу. «Я не буду участвовать в школьной политике», — сказала она. Кто-то наверху услышал это, и ему не понравилось ее отношение. Чересчур самоуверенно. «Мы займемся этим», — сказал некто, откинувшись на стуле и от души рассмеявшись.
Селеста подарила Мадлен комплект бокалов для шампанского из уотерфордского хрусталя.
— О господи, какая прелесть! Они восхитительны! — воскликнула Мадлен. Осторожно вынув один бокал из коробки, она поднесла его к свету, восхищаясь изысканной формой и рядами крошечных лун. — Наверное, ты потратила на них целое состояние.
Она едва не сказала: «Слава богу, ты такая богатая, дорогая», но вовремя остановилась. Будь они вдвоем, могла бы и сказать, но, очевидно, Джейн, молодая мать-одиночка, малообеспечена. Кроме того, говорить о деньгах в компании невежливо. Конечно, она это знала. Словно защищаясь, она мысленно сказала это мужу, который всегда напоминал ей о социальных нормах, которые она стремилась нарушить.
Почему им всем приходится деликатничать с темой денег Селесты? Словно богатство — сложный медицинский случай. То же самое относилось к красоте Селесты. Незнакомые люди бросали на Селесту взгляды украдкой, как на безрукую или безногую калеку. Если же Мадлен говорила что-то о внешности Селесты, та ужасно смущалась. «Ш-ш-ш», — говорила она, в страхе оглядываясь по сторонам — не слышал ли кто. Каждый хочет быть богатым и красивым, но по-настоящему богатым и красивым приходится притворяться, что они такие же, как все. Ах, этот чудной старый мир!
