Когда я держала Мэтта прошлой ночью, и его рука была в моей — это было в последний раз? И если я потеряю его теперь, как я буду жить?
Я пролистывала мои контакты.
Мама, папа, Крисси, Джей, Пэм, Нейт.
Я должна позвонить Нейту. Где он вообще? Возможно, он провел ночь в Женеве, хотя я сомневалась в этом. Он, наверное, поехал домой и вырубился.
— Ханна?
Служащий больницы улыбнулся мне.
— Ты можешь сходить к нему сейчас. По коридору, первая кровать слева.
Мой страх немного отступил.
— Спасибо, — сказала я.
Я схватила свои вещи и побежала по коридору в отделение интенсивной терапии. Я часто заморгала от белизны больницы. Куда бы я ни посмотрела, везде были мониторы, кровати и шторы. Я слышала низкие голоса и периодический стон. Врачи и медсестры двигались целенаправленно взад и вперед, игнорируя меня.
Первая кровать слева.
Никто не остановил меня, когда я проскользнула в отгороженное занавеской пространство.
Мэтт лежал на больничной койке, голова наклонена в сторону. Ремнями на липучках были привязаны к поручням кровати его запястья и лодыжки. К одной его руке была прикреплена капельница, катетер к другой. Его пакет от капельницы был наполовину пуст. Он спал, или, возможно, без сознания. Монитор отражал на экране его жизненные показатели.
Я сглотнула и подошла ближе. Тяжесть горя сдавила мою грудь. Я позволила этому случиться. Я заставила его вылить все спиртное. Я привела его организм к приступам паники. И в первую очередь — это из-за меня он начал пить.
Кто-то переодел его в бледно-синюю с пятнами больничную рубаху и носки. Трубка уходила под его одежду. Я прикоснулась к его груди.
— Мэтт? — прошептала я, хотя знала, что он меня не слышал.
Брошюра висела на его кровати: ФИЗИЧЕСКОЕ ОГРАНИЧЕНИЕ И ВАШИ ПРАВА.
Я держала одну руку на теле Мэтта, когда нашла свой телефон и сделала звонок.
Я слушала мелодию.
Как только я подумала, что никто не ответит, я услышал щелчок, затем сонный голос Нейта.
— Привет, Ханна, все в порядке?
Я начала рыдать.
Мэтт
НЕЙТ ПОЛОЖИЛ плюшевого ламантина мне на грудь, и я неохотно дотронулся до него.
На ощупь он был из мягкого бархата, с черными пластмассовыми глазами. Я гладил его, уставившись на стену.
— Чучело, — я ухмыльнулся. — Она что, думает, что я ребенок?
Нейт пожал плечами.
— Ничего не могу сказать по этому поводу, хотя ты провел чертовски хорошую работу, действуя в одиночку.
Нейт был более резок, чем обычно. На самом деле, чем вообще когда-либо. Я прижал мягкую игрушку к груди.
