— Ханна! — его крик заполнил мои уши.
Он схватил свое член, и горячая струя ударила в мою грудь. Я вылизывала жидкость молочного цвета, в то время как Мэтт наблюдал. Я поднесла свои соски ко рту и пососала их, очищая.
Когда я подняла глаза, Мэтт осторожно улыбнулся мне.
— Прекрасно, — прошептал он.
Мэтт вылез из палатки, чтобы потушить огонь и принести нашу одежду.
Мы уснули поверх наших спальных мешков.
Среди ночи я проснулась от прохлады и залезла в свой мешок, Мэтт все еще оставался дремать на животе, растянувшись на полу рядом со мной. Я осторожно придвинулась к нему, и он засмеялся во сне. Он забросил руку на мое укутанное в кокон тело.
Сквозь спальный мешок, я почувствовала вес его руки и невероятную теплоту. Я уставилась на него в темноте.
Полусонная, наполовину в стране грез, я представила Мэтта в виде тигра, обернутого в мужскую кожу. Он, должно быть, был экстраординарным, хотя я слишком мало знала о нем. Какая-то дикая жара и некая экстравагантность, снедающая человека, должно быть, удерживала его тепло в холодную ночь.
Мэтт
В понедельник я проснулся слишком рано. Мне не нужно смотреть на часы, чтобы понять, что еще рань. Свет, проникающий через окно, был слабым и подавляющим.
Никакой Ханны.
Я больше не знаю, как быть порознь с Ханной. Я не знаю, как просыпаться без нее. Мне хорошо рядом с ней, мир с ней полон возможностей.
Мы провели все воскресенье, разъезжая и гуляя пешком вокруг парка. Вернулись только вчера поздно вечером. Когда я высадил Ханну и отъехал, знакомое отчаяние охватило меня.
Почему это чувство не проходит?
Почему каждая небольшая разлука по-прежнему кажется отражением будущего прощания?
Я порвал с Бетани. Я позвонил ей в тот же день, когда пытался встретиться с Ханной в обед. В общих словах, я сказал Бетани, что больше не могу быть с ней. Я принес свои извинения за потраченное время, за телефонный звонок, за все.
Бетани рыдала и проклинала меня. Она поочередно принимала все, а затем становилась все более ядовитой и злой. Она потребовала, чтобы я сказал, встретил ли кого-то другого.
— Нет, никого, — солгал я.
Я бы защитил Ханну, несмотря ни на что. Я бы не затащил ее глубже во весь этот творящийся вокруг меня хаос.
— Я тебе не верю! — голос Бетани прозвучал пронзительно. — Ты чертов лживый обманщик!
— Бетани, пожалуйста…
— Не произноси мое имя! Ты гребаный ублюдок. Я всегда была в состоянии сама добиться большего успеха. Как же, нужен ты мне и твоя смешная антиобщественная невротическая фигня. Скатертью дорожка. Тебе плевать на кого-либо или что-либо, кроме твоих гребаных книг и их написания.
