Анне Павловне стало нехорошо. Побледнев, она впилась рукою в спинку кресла.
— Не бойся, драгоценная ты моя красавица-матушка, — продолжала старуха, в упор уставившись на нее колючими глазками из-под насупленных клочковатых бровей. Сморщенный впалый рот ее шевелился, как у хищной птицы, черненькие усики по краям губ делали его зловещим. Она ловко перетасовала карты и протянула колоду Анне Павловне:
— Сыми, голубка.
Анна Павловна нерешительно шагнула и дрожащей рукою сняла карты.
Длинными костлявыми пальцами старуха быстро и ловко разбросала карты по столу и минуты три неподвижно смотрела на них, что-то бормоча.
— Вот он, добрый молодец, твой муж нареченный, супруг законный, — сказала она, тыча пальцем в червового короля. — Видишь, голубка, пала ему на сердце дама пик. Это твоя разлучница-злодейка.
Анна Павловна взглянула через плечо старухи на карту, и расстроенному воображению ее показалось, что пиковая дама, на которую указывала колдунья, торжествующе смотрит на нее.
— Помогу, помогу горю твоему, милая ты моя голубушка, — скороговоркой бормотала старуха, бросая на Анну Павловну быстрые пытливые взгляды и наблюдая за тем, какой эффект производят ее слова. — Завтра об эту пору приходи опять ко мне да принеси пять яиц сырых, пять волос из его головы, да пять сотенных. И снова будет мир и покой в доме твоем и увеселится сердце твое радостью.
…Когда Анна Павловна вышла на улицу, Марина Львовна воскликнула с торжеством:
— Ну, что, теперь убедилась? Я говорила тебе, что это клад, а не старуха. Завтра же поезжай к ней. Теперь ты дорогу знаешь. Мне завтра будет некогда. Понимаешь, милочка, в универмаге хотят выбросить чудесный тюль. Узнала от верного человека. Так что ты на меня не обижайся, душа моя.
Расставшись с Мариной Львовной, Анна Павловна вернулась домой. Вид знакомых предметов, привычные хозяйственные заботы подействовали на нее успокаивающе. Она представила все, что с нею произошло, и ей стало стыдно. «Никуда я не пойду, — твердо решила она, вытирая с приемника пыль. — Радио, телефон, книги и… колдовство. Чепуха какая-то». Однако решимости этой хватило ненадолго.
Муж опять пришел домой поздно, и, ожидая его, Анна Павловна терзалась муками ревности. Воображение рисовало ей молодую красивую соперницу, и она была согласна на все, лишь бы сохранить любовь мужа.
«Это невыносимо! — в отчаянии думала она. — Без него мне не жить! Сбываются же иногда сны, — подбадривала себя Анна Павловна, — почему же не попробовать и это, колдовство».
