-- Только осторожней, -- вставляет Михась. -- Не запачкайтесь кровью. Она... короче, может быть заразной.
04:40
Это самая долгая ночь в моей жизни. Даже не ночь -- утро. До рассвета всего два часа, но мне они кажутся вечностью. Творящееся за пределами видимости безумие бьет по нервам, неведение сводит с ума. Пару раз мне кажется, что кого-то на соседнем участке в буквальном смысле рвут зубами заживо. Звук клокочущей в горле жидкости вызывает кровавые ассоциации. "Не испачкайтесь в крови. Она может быть заразна" -- сказал Михась. Что он имел в виду?
Нам поразительно везет. За сорок минут на наш участок не позарилась ни одна тварь. На другом участке -- там, где живет со своим семейством (младшим братом и родителями) Костя-Дима -- вот уже с полчаса бушует нешуточное сражение. Дикий рык перемежается женскими воплями, мольбами и звоном бьющейся посуды. Слов не разобрать, но я знаю -- если мы дотянем до утра, живым я Костю-Диму больше не увижу. Один раз что-то грузно врезается в забор с той стороны, выгнув панель профнастила. Мы с Витосом, к тому времени вооруженные найденными в сарае топорами, готовимся вступить в бой, но неизвестная тварь решает не продолжать таран, и отступает.
Я стараюсь все время держать Михася в поле зрения. Тот выбрал один из углов ворот для засады и, притаившись там, ждет вторжения. Со своего места я не вижу, но знаю -- в его руках пара ножей, и я молюсь не увидеть их до самого рассвета.
Каждые пять минут забегаю в дом на десять секунд, проверить Женю с Артом. Они в спальне, оба нашли для себя укрытия и тоже ждут момента, которого никогда не хотели бы дождаться. Поразительно, но ставни до сих пор закрыты -- наш дом словно оберегает невидимое силовое поле. Бабушка у себя в спальне сидит на кровати и, кажется, молится. Пусть молится. Какая-то польза от этих молитв все-таки есть -- они отвлекают.
Возвращаюсь к Виталику. Тот притаился у стены сарая и не сводит глаз с участка дяди Семы. Отвратительные горловые звуки прекратились несколько минут назад, и сейчас оттуда исходит грохот бьющегося стекла и треск ломающейся древесины. Похоже, нападающие осадили двор и теперь громят дом -- огромный трехэтажный особняк из итальянского кирпича. Ну что ж, по крайней мере, это займет их на какое-то время -- поживиться там есть чем.
Мы так напряжены, что не смеем даже переговариваться, боясь спугнуть удачу. Соседи по обеим сторонам нашего участка, скорее всего, уже мертвы, а мы остаемся нетронутыми, как будто защищенные их жертвой. Их смертью. Я гоню от себя чувство вины, совершенно неуместное в вопросах выживания.
