Около половины четвёртого раздался телефонный звонок. Громкий, пронзительный… Мы удивлённо переглянулись. Подруга вернулась через пятьминут.
– Между прочим, это тебя.
– Меня?! Что за нелепость?!
– Твой муж. Да ещё так странно сказал: Галина, извини, но я хотел бы поговорить со своей женой.
– Что ты делала? Спала? Я тебя разбудил? – когда я взяла ещётёплую телефонную трубку.
– Нет. Я пью коньяк. Зачем ты это делаешь?
– Что я делаю?
– Я поняла. Ты меня проверяешь. Поэтому ты звонишь специально в половине четвёртого ночи. И если бы Галина ответила, что я сплю, ты бы понял, что меня здесь нет. Так, да? Ты так задумал? И просчитался. Я здесь. Я всё время была здесь. Ну как, прошла проверку?
– Да, ты права. Я тебя проверял. А знаешь, почему? Я подумал, что тыне сможешь прийти в себя после нашего спора.
– Этобыло давно.
– Мне казалось: ты всё время таишь это в душе, рано или поздно оно прорвётся наружу. И когда-то ты решишь меня обмануть, сказав, что была в подруги…
– Не придумывай то, чего нет.
– Звонил твой рыжий бомж. В двенадцатьночи. Зачем он звонил? Почему он имеет на это право?
– Он не имеет. Успокойся.
– Сказал, чтобы ты срочно перезвонила к нему домой. Я думал…
– Не над тем. Я не буду ему звонить. А если позвоню, только в присутствии тебя. Это может тебя успокоить?
– Немного. Утром ты приедешь домой?
– Нет. Я поеду сразу на работу. Мне нужно поговорить с Ольгой, поэтомуя поеду как можно раньше. Вернусь, как обычно. Как прихожу с работы…
– Я буду тебя ждать.
– Хорошо. Я постараюсь вернуться пораньше и мы проведёмвдвоём тихий семейный вечер.
– У нас с тобой никогда не было таких вечеров.
– Будет. И не один. И я на это надеюсь.
Глаза подруги со всей возможной подозрительностью были нацелены на меня.
– Ну, и что это означает?
– Ничего. Нормальная мужская реакция на женскую самостоятельность. Иногда они умеют отлично забывать, что женщина тоже человек.
– Но ты ведь ему лгала?
– Лгала. Ну и что? Но лгала не совсем так, как ты думаешь. У меня была важная деловая встреча, о которой я не хотела, чтобы он знал. Поэтому мне пришлось его обмануть. Но не сильно.
– Вернёмся к нашему разговору?
– Нет. Давай спать. Я чувствую: следующий день будет довольно тяжёлым.
И я не лгала – никому: ни себе, ни ему, ни ей. Вся тяжесть была выписана на лакированных бессчётных машинах. Вся тяжесть была вписана в узкуюкрасную ленту, которой оградили двор. Вся тяжесть и темнота – на растерянных, каких-то странных лицах…
