– Фамилия произносится Д’Арби, – прокашлял профессор Уиллоуби Д’Ерезби, глядя на меня с крыльца своего дома на Гауер-стрит. – Слушайте, как вы блистательно чумазы, а? Вам машины нравятся, да? Их шум и запах?
– Нет.
– Жаль, а вот я весьма неравнодушен к запаху дизеля, и знаете, милая, я просто на седьмом небе, когда под окном кабинета вдруг заскрежещет передачами здоровенный грузовик. Странно, правда?
Со счастливым выражением лица и стараясь набрать в легкие побольше выхлопных газов, он смотрел, как в час пик с ревом несутся по Гауер-стрит потоки машин, потом швырнул горящий окурок в урну возле подъезда, где уже скопились сотни таких же окурков, и кивком пригласил меня в дом. Войдя, он немедленно зажег новую сигарету, закашлял, поперхнулся дымом и сказал, вытирая слезящиеся глаза:
– «Бенсон» курите?
– Да, – ответила я.
– Так я и думал. У меня потрясающий нюх на сигареты.
Его сверхизысканный, аристократический выговор звучал для меня как иностранная речь. Когда он говорил, мне приходилось напрягаться, чтобы его понять.
Я было собралась зайти в кухню, но он, положив мне руку на плечо, остановил меня:
– Вероятно, я должен предупредить вас, что моя жена психолог и дома никакой одежды не носит.
Из кухни донесся дикий смех, потом пронзительный голос крикнул:
– Кончай хренотень городить, Джерард, и тащи ее сюда. Уж голую женщину-то она видела и раньше.
– Опять ты ругаешься, Летиция, а ведь еще нет и двенадцати.
Профессор Уиллоуби Д’Арби потянул меня за собой в кухню и подвел к жене; та опустила газету «Гардиан» и открыла взору свою голову, плечи и груди. Несколько мгновений я приходила в себя, но все же выдавила:
– Здравствуйте.
– Садитесь, милая, – сказала она. – Полагаю, вам надо несколько минут побыть в тишине, чтобы прийти в чувство. Я вас поразила своим видом, правда?
Я сочла за лучшее промолчать.
– Меня безгранично восхищает моя жена, – бросаясь ей на защиту, сказал профессор. – Понимаете, она поступает так, как ей хочется.
– В рамках закона, Джерард, – добавила Летиция, закуривая огромную сигару.
– Ну разумеется, в рамках закона, – растягивая слова, подтвердил профессор.
Я оглядела кухню. Мухи полностью завладели раковиной. Пол был завален картонками из-под восточных «обедов на двоих» из магазина «Маркс и Спенсер». В пепельницах высились шаткие пирамиды из окурков сигар и сигарет. В молочных бутылках клубилось нечто похожее на пенициллин.
