– В жизни не видела такого позера, – прошептала Руфь.
– Он идет сюда, не смотри! – одними губами произнес Сидни.
Слишком поздно. Повар уже подходил к их шаткому столику на двоих. Вот его волосатое коричневое пузо коснулось белокожей английской руки Руфи.
– О’кей, американцы? – проревел повар.
– Нет, – заорал Сидни. – Не о’кей, мы англичане и хотим получить свою еду.
– А-а-а, англишане, Бобби Чарлтон, да?
– Да! – сказал Сидни, ненавидевший футбол.
– Президент Рейган – да?
– Нет, – сказал Сидни, – Маргарет Тэтчер.
– Уинстон Черчилль?
– Он умер, – ответил Сидни, – morto.
– Принцесса Диана?.. «Роллс-ройс»?
– Да, и раз уж ты здесь, старина, пожалуйста, два цыпленка пири-пири с картошкой и салатом и бутылку холодного vinlo verde. Если, конечно, это не очень затруднит. Я хочу сказать, что мы ждем уже целых два часа, черт побери, наблюдая, как ты тут валяешь дурака, ты, мешок с салом.
Сидни произнес все это с очаровательной улыбкой. Повар снял со лба стакан, выпил содержимое и дружески стукнул Сидни по голове; удар был чувствительный, зато убил насекомых. Повар громким голосом отдал суровые приказания беззубой карге, та схватила пробегавшего мимо цыпленка и, подавив короткое сопротивление, придушила его.
Не прошло и получаса, как куски незадачливого цыпленка уже шипели на вертеле, а на столе лежали ножи и вилки. Перед Руфью и Сидни поставили запотевшую бутыль вина нежно-зеленого цвета. Из моря появился малыш, направился в кухню и принес им блюдо со свежим, хрустким салатом. Карга поставила перед ними миску, полную маленьких дымящихся картофелин в кожуре. Появились соль и перец, потом стружки тающего масла и, наконец, цыпленок, сочный, с хрустящей корочкой, пахнущий лимоном и чесноком.
Они принялись за еду и съели чуть ли не половину, когда ведро ледяной воды смыло все с их тарелок.
Голод – это ощущение пустоты в желудке, но еще хуже – ощущение паники в голове. Я доведена до крайности, и мысль о том, чтобы стащить еду, уже не кажется чудовищной. Я становлюсь хитрой… Я лисица; глаза мои сужаются и устремляются на гроздь бананов, лежащих у самой двери большого магазина самообслуживания, открытого круглые сутки. Продавец, красивый молодой азиат, читает газету на индийском языке. На вид он парень добрый; красть у него не хочется. Я захожу в магазин и прошу у него один банан.
Лампы дневного света ярко освещают мои чумазые лицо и руки. Паренек поднимает голову; он встревожен.
– Бананы по двадцать пять пенсов штука, – говорит он и добавляет: – Независимо от размера.
