– Что ж, сэр, – начала женщина, – он среднего роста, а фигурой напоминает этого вот джентльмена, – и она указала глазами на меня.
– То есть хорошо сложен и широк в плечах, вы хотите сказать? – спросил Холмс, и в глазах его зажглись лукавые огоньки – как всегда, когда кто-нибудь обращал на меня внимание. – Но в отличие от доктора Уотсона он, по-видимому, не носил усов?[49]
– О нет, сэр, – воскликнула миссис Уиффен так, словно была шокирована подобным предположением. – Кардинал был гладко выбрит.
– Какого цвета у него волосы и глаза? – продолжал Холмс.
– Волосы седые, вернее сказать, серебристые – очень благородного оттенка, как мне всегда казалось. Глаза? Знаете, у меня никогда не было случая рассмотреть их вблизи, – призналась миссис Уиффен с нервным смешком, будто считала дерзостью приближаться к столь высокопоставленному духовному лицу.
Отец О’Ши, явно не разделявший ее щепетильности и очень страдавший оттого, что не принимает участия в разговоре, обрадовался случаю продемонстрировать свою осведомленность:
– Темно-карие, – решительно вмешался он.
– Возраст? – спросил Холмс.
Перехватив инициативу, отец О’Ши не собирался сдавать позиции.
– На вид ему около пятидесяти пяти, мистер Холмс. Я горжусь тем, что могу угадать возраст любого человека, будь то мужчина, женщина или ребенок, с точностью до пяти лет. Но он отлично сохранился. А какие красивые у него руки! – неожиданно добавил он. – Это руки настоящего джентльмена. И может, я слегка преувеличиваю, но у него поистине царственная осанка!
– Благодарю вас обоих за превосходное описание, – серьезно проговорил Холмс, не забыв отдать должное и миссис Уиффен, отчего почтенная женщина зарделась как маков цвет.
– А теперь перейдем к филантропической деятельности кардинала Тоски, – начал было Холмс, но отец О’Ши тотчас перебил его, предостерегающе подняв палец.
– Я ничего об этом не знаю, – отрезал он и, чтобы Холмс не вздумал спрашивать о том же даму, торопливо добавил: – И миссис Уиффен тоже. Насколько я понимаю, кардинал услыхал об этих бедных людях много лет назад, во время визита в Лондон, и с тех пор помогает им из собственных средств. Он очень щедр, но при этом скромен и никому не рассказывает о своей благотворительности, за исключением своего духовника в Ватикане. Кстати о Ватикане. Вы все так же уверены, что беретесь за это дело, мистер Холмс?
– Да, уверен.
– Тогда я не откладывая пошлю туда еще одну телеграмму, чтобы уведомить его святейшество о вашем решении. У вас больше нет вопросов?
