Думаю, мне следует описать вам, как выглядит сама миссис Гринсток, так как ее внешность повлияла на мое решение проконсультироваться с вами не меньше, чем картина, которую она мне показала.
Он смолк, стараясь получше припомнить клиентку. Вид у него при этом был растерянный, словно для него оказалось затруднительно во всех подробностях восстановить облик этой дамы. Наконец он разъяснил причину своих колебаний:
– Простите, мистер Холмс, я мало что могу о ней сказать, кроме того, что выглядит она на редкость необычно. Это высокая и, судя по речи, образованная женщина, но поскольку она носит глубокий вдовий траур, в том числе густую длинную черную вуаль, я не могу описать ее черты. Не знаю даже, какого цвета у нее волосы и глаза. Она принесла с собой небольшой кожаный саквояж, достала из него картину, выложила передо мной на стол и попросила определить ее стоимость.
С этими словами мистер Касселл открыл портфель, который стоял у его ног, вынул оттуда холст и повернул его к нам лицом.
Это была написанная маслом картина размером примерно восемь на шесть дюймов[4]: сельский пейзаж с пышными ветвистыми деревьями, живыми изгородями, привольными лугами, нивами и едва видневшимся на горизонте церковным шпилем. Надо всем этим было небо с сияющими облаками, словно подгоняемыми легким ветерком.
Признаюсь, я не знаток живописи и вообще-то предпочитаю пейзажам портреты. Тем не менее я решил, что эта прелестная сцена, запечатлевшая красоты сельской Англии, вероятно, написана в начале девятнадцатого века. Поэтому я был озадачен пренебрежительным тоном мистера Касселла, заметившего:
– Дама утверждала, что это Констебл[5]. На самом деле, разумеется, подделка.
– Разумеется, – пробормотал Холмс, соглашаясь. – На это указывает живопись облаков, хотя в целом мы имеем дело с мастеровитым художником.
– О, вы правы! – подтвердил мистер Касселл. – Кто бы он ни был, это не дилетант. Человек, менее сведущий в живописи, чем я, решил бы, что картина подлинная. Однако здесь отсутствуют та текучая изменчивость облаков, та игра света на листьях и траве, которых Констебл умел добиться несколькими мазками кисти.
– Принимая во внимание все вышесказанное, мистер Касселл, – промолвил Холмс, откинувшись на спинку кресла и соединив кончики пальцев, – я совершенно не понимаю, в чем состоит затруднение, о котором вы упоминали. Если картина поддельная, вам нужно всего лишь послать за владелицей и сообщить ей об этом.
