Про то, что гражданина Жабина грохнули в купе скорого поезда, никто, кроме киллера и его возможных заказчиков не знает пока. И когда на крупной узловой станции менты обнаружат некое тело с двумя пулями в сердце и справкой об освобождении из мест лишения свободы на имя Пузанева Валерия Павловича, юра-рецидивиста, то мудрить шибко не будут и спишут все на криминальные разборки. Особых примет у Клифта нет — от татуировок, всех этих крестов да куполов, умные люди уберегли, еще по малолетке отсоветовали — зачем, дескать, клеймо судимого на всю жизнь, да еще на видном месте? От шрамов Бог миловал. Никто карманника не пожалеет, по нему не заплачет. Родных не осталось. Так что опера, специализирующиеся по борьбе с карманными кражами, не без облегчения спишут одного из своих постоянных клиентов, удалят жулика по кличке Клифт из всех картотек и баз данных.
Рассудив так, Клифт стянул с не окоченевшего пока жмурика дорогой костюм, ботинки, оставив простреленную и окровавленную рубашку, и облачил в собственные шмотки — водолазку, ширпотребовский пиджачок, поношенные изрядно кроссовки. Затем обследовал подробно портфель. Вытащил из него кожаную папку с документами в пластиковых файлах, кучу глянцевых проспектов — мутотень, сплошные буровые вышки, трактора, железяки какие-то, и — о-о-о! — пачку пятитысячных купюр. Там же обнаружил смену белья, что-то по мелочи, вроде косметички, одеколона, набора авторучек. Портфель окажется кстати — негоже такому солидному пассажиру, в которого превратился отныне Клифт, без багажа, с пустыми руками ездить.
Дождавшись, когда с наступлением сумерек поезд миновал Самару — крупную узловую станцию с извечной беготней, суетой и неразберихой на перроне, — Клифт подхватил труп и, поднатужившись, отправил его в последний полет — в окно. Не без некоторых душевных терзаний, естественно. А успокаивало хоть немного совесть то, что, если судить по документам, он вроде бы как сам себя из вагона выкинул. К слову, Клифту на полном ходу из состава живьем сигать приходилось. Правда, в молодости еще, от ментов спасаясь. Ощущение, конечно, не из приятных, но обошлось. Похромал пару месяцев, а потом зажило все, как на собаке…
И вот теперь он лежит на мягком диване в персональном купе, покачивается умиротворенно в такт с движением поезда — и едет, едет… Черт, а куда он, собственно, едет? До конечной станции, до Южноуральска? Ни разу там не был. Почему бы и не осмотреть городишко?
