Башилов облизывал пересохшие губы и с тоской смотрел по сторонам – нет ли где-нибудь колодца или ручейка. Огнев видел, что Башилову до смерти хочется пить.
– Я ж те говорил давеча, – сказал он Башилову, – не пей на походе воды, хуже будет – не успеешь шагу ступить, как размякнешь тотчас, ровно банный веник.
– Как же вытерпеть, дяденька, коли в горле пересохло? – оправдывался Башилов.
– А ты пососи сухарик, чтобы рот не гулял, – не будет и пересыхать!
– Пить в походе – Боже упаси! Не ровен час – падет вода на ноги, – наставительно заметил Воронов. – Вот как с конем бывает – загонят сердягу, а потом дадут напиться. Вода сразу и кинется в ноги. Так и человек. Загорится у него в нутре, станет невтерпеж, глотнет водички – и пропал: на всю жисть будет в ногах ломота…
– Э, не слушай этого старого ворона, не унывай, Башилов! – сказал Зыбин. – Сзади не оставайся, в бока не подавайся, вперед не лети, молодцом гляди! Вишь, генерал-то наш выехал уже в сторонку, машет рукой, стало быть, привал близко!
Действительно, корпус прошел еще с полверсты и остановился в долине у ручья. Солдаты уже привыкли к походному порядку генерала Суворова: в самые жаркие часы дня отдыхать, а потом, пообедав, идти дальше по холодку весь вечер и большую часть ночи. Потому они располагались основательно: составив ружья в козлы, снимали ранцы, пропотевшие насквозь мундиры, треуголки, разувались и устраивали постель.
Башилов, наконец вдосталь напившийся воды, укладывался вместе с другими товарищами по капральству, свободными от нарядов, спать. Все жались поближе к кустам, в тенек. Только один Воронов стоял на солнцепеке, поглаживая лысину и переминаясь с ноги на ногу.
– А ты чего не ложишься? – окликнул капрал.
– Он теплое местечко высматривает, – уронил Огнев.
– С походу завсегда надо сперва постоять немного, а потом уже ложиться. И то с умом, – ответил Воронов. Он лег в высокую траву, поднял кверху свои босые жилистые ноги и стал ими трясти.
– Эвона, что дяденька выдумал! – прыснул со смеху Башилов.
Солдаты потешались, глядя на Воронова:
– Глянь, ровно маленький… – задрал ноги кверху…
– Ремнем бы его теперь…
– Воронов чертей колышет!
– От старости из ума выжил, – прибавил Огнев.
Воронов, не слушая иронических замечаний, продолжал трясти ногами. Потом сел и, обращаясь к Огневу, строго сказал:
– Погляжу я на тебя, Ильюха, ломаный ты, старый уже солдат, а еще дурак!
Все кругом рассмеялись.
– Отчего так думаешь? – спросил, улыбаясь, Огнев. – Что ногами не трясу, как ты? Как жеребец, что катается по лугу?
