Великий визирь заторопил кучера, – хотелось поскорее выехать за этот редкий лес, заполненный обозами, людьми и лошадьми, и увидеть своими глазами, как бегут неверные под натиском храбрых турецких всадников. Он так понимал эту внезапно наступившую тишину.
Но его ждало разочарование: на позеленевшем после обильных дождей большом лугу были там и сям разбросаны яркие четырехугольники пехоты неверных, словно рахат-лукум на тарелке. Союзники все так же стояли против турок. А слева этот русский Топал-паша – так называли турки Суворова – уже выбил Гаджи Соитара не только из деревни Каята, но даже из лесу. Остатки корпуса Гаджи Соитара спешно отходили к Бохче.
Великий визирь покачал головой:
– Хаир аламет дейиль![60]
Было в самом деле похоже на то, что сегодня несчастливый день для атаки.
Рыжий Гаджи Соитар, вызванный к визирю, был от стыда краснее своей бороды. Заикаясь и дрожа, он уверял, что его люди дрались, как львы, но сегодня – дурной день: первый турок, убитый в его отряде, лег головой к своим.
Стоявший тут же двухбунчужный паша из войск аги сказал, что на их крыле первый убитый турок лежал как раз наоборот – головой к австрийцам. Паша клялся пророком в том, что он видел это сам, и приводил в свидетели своего адъютанта.
– Кешке![61] – сказал великий визирь на слова паши и тут же отдал новое распоряжение: на левом крыле против русских – обороняться, а на правом еще раз попробовать наступать.
Бой возобновился.
Великий визирь сидел в коляске, надрывно кашлял, никак не мог согреться, хотя солнце жгло как летом, и ждал результатов боя.
Русские стояли на месте. И что больше всего удивляло великого визиря – даже весьма малочисленный кавалерийский отряд, занимавший центр, стойко выдерживал все атаки. А ведь на них были брошены свежие, еще не бывшие в бою войска. Проклятый же Топал-паша, кажется, выбивал Гаджи Соитара из Бохчи. Русские пушки стреляли без перерыва и так метко, что турецким артиллеристам ничего не оставалось делать, как поскорее уходить из Бохчи.
За артиллерией тотчас же кинулись отступать к Крынгумейлорскому лесу пехота и конница. Топал-паша занял Бохчу. На Гаджи Соитаре не было лица: даже обороняться сегодня немыслимо – не везет!
– Их пушки стреляют сами. Мы слышали, как они часто стреляли. Так не может управиться с пушкой никакой человек! – бил себя в грудь Гаджи.
Великий визирь наконец уразумел: в такой день нужно только защищаться. И он велел поскорее кончать окоп, который ага очень предусмотрительно начал еще утром.
